Гомункул
Шрифт:
Сент-Ив шагал молча. Они взяли кэб до Чаринг-Кросс-роуд — достаточно далеко от цели поездки, как счел Сент-Ив, чтобы даже самый придирчивый следователь не сумел бы связать их поездку со всем, что бы ни случилось на Пратлоу-стрит; при том условии, заметьте, что власти внезапно заинтересует — вероятность чего стремится к нулю — происходящее в этой части города.
Он всем сердцем жалел, что ни Годелла, ни капитана не оказалось на месте в этот вечер: вне сомнения, оба отправились по каким-то совместным делам. Возможно, прочесывают Лаймхаус в поисках удравшего Билла Кракена. Придется Сент-Иву обойтись без их поддержки. В любом случае пропажа оксигенатора их не касалась, то была лишь его забота — его и Кибла,
— Даже Тойнби и Кунц мало чем смогут помочь, — заметил он Хасбро, подавляя в себе нежелание прибегать к помощи властей.
— Во всем Ярде не найти лучшей пары следователей, — не согласился Хасбро. — Смекалка и решительность Кунца вошли в легенду, его побаивается весь преступный мир Лондона. Мне представляется, злодеев ввергает в страх один лишь его пристальный взгляд с прищуром. Добавьте к этому покрой его костюма. Если даже он не выследит Пьюла, не выследит никто. Вспомните, ведь это Кунц расследовал происшествие с Айседорой Пескано: то нашумевшее дело о червяке и вывернутом наизнанку табачном кисете. Его тетушка — близкая подруга моей сестры. Несомненно, мы могли бы встретиться с Кунцем нынче же вечером и изложить ему все обстоятельства.
Впереди неясно вырисовывался сумрачный перекресток с Олд Комптон-стрит — преображенные густыми тенями обветшавшие строения, скрытые во тьме неровные камни тротуаров. Замедлив шаги, Сент-Ив впервые спросил себя, что именно собирается предпринять. Чем больше он об этом думал, тем громче внутри него звучал голос безоговорочной веры в рассудительность Хасбро — той веры, которую упорная решимость вернуть прибор и поквитаться с Пьюлом временно отодвинула в сторону. Вообще говоря, предложение Хасбро не лишено здравого смысла. Если Сент-Иву удастся убедить Кунца взяться за их дело…
В задумчивости Сент-Ив остановился и, шагнув к стене ближайшего дома, скрылся в тени рассыпающегося крыльца. Спешка здесь неуместна, решил Сент-Ив. По меньшей мере, им следовало дождаться возвращения Годелла с капитаном. В каком-то смысле пропажа оксигенатора касалась и их, пускай связь не столь очевидна. Как там выразился Годелл три дня назад, стоя под дождем? «Командный дух», нечто в этом роде. Тут он не ошибся: что, если каждый начнет прорубать в чащобе собственную тропу? Со всей неизбежностью он пересечется с остальными в каких-то потайных, надежно укрытых листвою уголках леса.
— Хасбро! — шепнул Сент-Ив. Гнетущая атмосфера пришедшей в запустение части города поневоле заставила его понизить голос.
— Сэр?
— Ты был прав с самого начала. Этот Кунц, где нам его искать?
— Он хорошо известен своим пристрастием к ракообразным, сэр. Вероятно, даже и в этот поздний час мы сможем найти его за поздним ужином в клубе с неподобающим названием «Пижонская креветка» близ Риджент-стрит. Боюсь, там у него сложилась дурная слава: задерживает поваров и официантов чуть не до рассвета.
— В таком случае давай заглянем в «Пижонскую креветку». Я узрел правоту твоих слов, Хасбро.
Но в этот самый миг Сент-Ив узрел и еще кое-что — тень человека, целеустремленно мчавшегося по противоположной
Не сговариваясь, Сент-Ив и Хасбро ступили на перекресток и, забыв о посетителях «Пижонской креветки», крадучись зашагали по тротуару туда, где таинственную фигуру поглотил дверной проем.
Оба молчали. Не было ни малейшего смысла высказывать вслух очевидные вещи: что-то назревало, и долг повелевал им окунуться в самую гущу неведомого. Этим вечером изобретатель и его слуга пустились по следу тайны — а вот и она, таинственнее не придумаешь. Только и оставалось, что раскрыть ее.
Трясущийся от страха, подгоняемый недавно обретенной решимостью Билл Кракен обнаружил себя в полном одиночестве внутри темных пределов лаборатории доктора Нарбондо. Странные шумы встретили его там: слабый всплеск ленивого карпа в стоящем на полу резервуаре, натужное сипение его собственного дыхания и оглушительный стук сердца, которое, кажется, готовилось лопнуть, подобно перезрелой сливе, прежде чем Кракен отыщет то, за чем сюда явился. В придачу к этому время от времени слышался тихий перестук — будто пригоршня костяшек домино падала в мешок.
Мраморная плита и рабочий стол Нарбондо пустовали: ни тебе готовых восстать мертвецов, ни обглоданных павлиних, расправляющих крылья. И вот на верхней крышке пианино Кракен увидел ящик Кибла — вернее, темный силуэт ящика в дрожащем свете принесенной свечи. Передвигаясь на цыпочках, он подкрался поближе. Незачем тянуть кота за хвост — в треклятой лаборатории его ничего больше не интересовало. Кракен просто схватит ящик и уберется тем же путем, каким явился. Если на лестнице он расслышит шаги поднимающегося доктора или Пьюла, то взбежит потихоньку на площадку верхнего этажа и дождется, чтобы они вошли в лабораторию, а уж потом удерет на улицу.
Кракен вглядывался в темноту, со страхом ожидая, что Нарбондо опять застанет его врасплох, неожиданно высунувшись из тайного прохода за стенной панелью. Что и говорить, Кракену совсем не улыбалось сражаться с доктором или его тошнотворным помощником. Но тайную-то дверь не запрешь! А вот обычную… Из-за столика, за которым некогда поедали павлинью курочку, он подтянул к себе стул и подпер дверную ручку его спинкой, хорошенько подергав для вящей надежности.
Вытянув руку со свечой в направлении ящика, Кракен отправил танцевать на стенах трепещущие тени. Прямо перед ним, где и упала, лежала горка жутких, лишенных черепа останков Джоанны Сауткотт, и это зрелище понудило Кракена обмереть, обратило его в согбенную каменную статую с выпученными глазами. Прямо у него на глазах кости встрепенулись, начали было сползаться вместе, но затем, издав стук рассыпаемых костяшек домино, вновь осели, затихли беспорядочной кучей.
Кракен сунул в карман трясущуюся руку, нашарил флягу с джином и обжигающей ароматной струей вылил себе в горло добрую половину ее содержимого. Останки предприняли новую попытку собраться, однако с прежним успехом: одна из вывернутых кистей шустрым крабом забегала было по полу, но — как и все прочие кости — вскоре обмякла, словно в изнеможении.
Кракен поклялся больше не смотреть туда. Так будет лучше. Даже если скелет сумеет подняться, он с легкостью убежит от него или покрошит в щепы кочергой, лежавшей теперь на каминной полке. Да будь он проклят, если позволит запугать себя кучке старых костей. Сделав последний, солидный глоток джина, Кракен скривился и потянул с пианино ящик. Повернувшись, шагнул к двери и в ужасе увидел, что дверная ручка поворачивается — медленно и беззвучно. Услышал нетерпеливое шарканье переступающих ног и разглядел над порогом оранжевую полоску тусклого света от потайного фонаря.