Гомункулус
Шрифт:
Это было колоссальное открытие, хотя только человек, постигший все тонкости зоологии и эмбриологии, сможет оценить его по-настоящему.
А одновременно Ковалевский сделал и второе открытие, не меньшей важности, хотя и не имеющее прямого отношения к науке о развитии зародыша — эмбриологии.
— Пусто! — удивился он, поглядев в кошелек. — Пусто…
Кошелек был еще не совсем пуст: в нем болталось несколько медных монеток, но это уже почти пустота.
Ковалевский не раздумывал долго. Вытащив из чемодана две рубашки, спрятал их под пиджак и, конфузливо оглядываясь — не видит ли кто, — пошел на рынок. Там он, краснея, продал
Ланцетник отблагодарил ученого за потерю рубашек и прочего белья. Ковалевский выяснил изумительнейшие вещи. Тут были и очень тонкие открытия, оценить которые могут только специалисты, были и открытия более общедоступные. Так, оказалось, что развитие зародыша ланцетника идет в общих чертах точно так же, как у червя сагитты, с одной стороны, и таких позвоночных, как минога и лягушка, с другой.
— Общий ход развития! — восклицал обрадованный наблюдатель. — Общий ход…
«Теория типов» Кювье разваливалась: ведь она утверждала, что между «типами» нет и не может быть ничего общего. Для теории Дарвина прибавилось новое ценное доказательство родства животных.
— Это будет моей магистерской диссертацией, — решил Ковалевский и представил свою работу о ланцетнике в Петербургский университет.
Диссертация была совсем невелика и выглядела очень скромно: всего пятьдесят страничек. Но содержание ее было замечательно.
Асцидии.
Уже на диспуте — в декабре 1865 года — поднялись споры и разговоры. Ученых особенно смутила история с образованием кишечника ланцетника и судьба узенькой полости между двумя слоями клеток двухслойного зародыша. Что стенка пузырька «впячивается», это видели и раньше, у других зародышей, но никто не понимал всего значения этого явления.
— Как? — заявил Мечников, один из официальных оппонентов. — Ковалевский говорит, что кишечник образуется у ланцетника путем углубления? Он уверяет, что так обстоит дело даже у миноги? Это не доказано! Больше — есть факты, на основании которых я могу считать, что наблюдения Ковалевского неверны. Никогда ни у какого животного первичная кишечная трубка не образуется столь странным способом.
Впрочем, немного поспорив, ученые члены факультета присудили Александру Ковалевскому степень магистра зоологии.
Вскоре Ковалевский выступил с новой работой. Это было исследование о развитии морских животных — оболочников, или асцидий. Очевидно, молодого ученого интересовали наиболее своеобразные животные. Он словно нарочно выбирал такие формы, о которых не только мало знали, но которым и места-то в общей системе животных никак не могли найти.
Оболочники не избежали общей печальной участи «загадочных животных»: они никак не могли получить прочное место в системе. Один ученый отнес их к червям, другой — к моллюскам, третий устроил для них особую группу.
Личинка
Поглядев на зародыш асцидии, Ковалевский не очень удивился, увидев, что он похож на зародыш ланцетника: этого он уже почти ждал.
Из яйца асцидии вывелась хвостатая личинка. Она бойко плавала в воде, у нее был зачаток спинного мозга и спинной струны — хорды, имелся даже головной мозг в виде пузыря. Но вот личинка опустилась на дно и прикрепилась там своим передним концом. И тут-то начались с ней всякие приключения. Она потеряла хвост, покрылась оболочкой и вскоре превратилась в небольшой комок, почти бесформенный и совсем не похожий не только на бывшую личинку, но и на животное вообще. У нее исчезла спинная струна, исчез мозг.
Схемы строения личинки асцидии (А), ланцетника (Б), миноги (В):
1 — спинной мозг; 2 — спинная струна (хорда); 3 — рот; 4 — жаберные щели; 5 — кишечник; 6 — заднепроходное отверстие; 7 — щупальца.
— Так, так… — сказал Ковалевский. — Это очень замечательный факт. Личинки ланцетника и асцидии очень схожи, а взрослые формы совсем разные. Но раз схожи личинки, то…
— Как? У асцидии есть зачатки спинного мозга и спинной струны? Асцидия родня ланцетнику? Быть этого не может! — спорили ученые.
— А может быть, Ковалевский ошибся?
Нет! Рисунки и препараты были безукоризненны.
И снова Мечников возражал. Теперь спор затянулся на несколько лет.
Ковалевский не просто спорил: он занялся проверкой своих наблюдений. Мечников поддразнивал его: «Вам придется отказаться от теории позвоночности асцидий». Ковалевский отвечал на вызов новыми исследованиями. Спор в конце концов кончился: Мечников признался в своих ошибках. Как и в случае с ланцетником, прав оказался Ковалевский с его фактами.
После стольких лет скитаний асцидии получили наконец прочное и, нужно надеяться, постоянное место. Их, ланцетника и «настоящих» позвоночных, объединили в одну общую группу и назвали ее «хордовые». А эту группу разделили на отделы: асцидии, бесчерепные (ланцетник) и черепные, то есть позвоночные, имеющие черепную коробку.
В 1867 году впервые присуждалась премия Бэра: эта премия была учреждена Академией наук в честь русского ученого Карла Бэра. В условии по присуждению премии стоял пункт: премия выдается за работы, сделанные в течение последнего трехлетия перед присуждением премии.
Академия назначила особую комиссию, предупредив членов ее, чтобы они свои работы на конкурс не подавали. Комиссия устроила заседание и принялась разыскивать, кого наградить премией.
Решение комиссии прочитал в заседании Академии наук сам Бэр — знаменитый ученый, географ, антрополог, зоолог и эмбриолог. Премию разделили между Александром Ковалевским и Ильей Мечниковым, но как странно звучал отзыв комиссии: никто из членов ее не понял значения работ Ковалевского! Он и Мечников получили премию скорее потому, что их работы были единственными, отвечавшими правилам присуждения Бэровской премии.