Гончаров и империя негодяев (Часть 2)
Шрифт:
– А сейчас конец ноября.
– Задумчиво проговорил я.
– Это уже интересно.
– Да, он просрочил больше чем на семь недель.
– Педантично уточнила она.
– А сумма, в моем понимании весьма значительная.
– Я с вами согласен. Посмотрим кто ещё должен вашей дочери.
Во второй расписке написанной от руки сообщалось о том что взятые Бабиной И С десять тысяч рублей будут возвращены госпоже Яремчак к Новому году с учетом индексации. Третья расписка тоже была просрочена, но когда я вчитался в сумму долга, то невольно улыбнулся, а после того как разобрал фамилию должника, то с трудом сдержал
– Да я понимаю, что это не серьезно.
– Заметив мою ухмылку. Согласилась Светлана Васильевна.
– Она и находилась - то не в сейфе, а просто лежала в нижнем ящике стола.Просто я взяла её на всякий случай. Может быть вас на что-то натолкнет его фамилия. Она вам о чем - нибудь говорит?
– Говорит.
– Не вдаваясь в подробности ответил я.
– Мы виделись с ним три часа тому назад, но уверяю вас, никакого интереса он для нас не представляет. Ни он не его расписка, как и расписка гражданки Бабиной И С. А вот договор о ссуде на на пять тысяч долларов это уже серьезно. Над ним я начну работать завтра же. Если вас не затруднит, то к десяти часам сделайте мне копию, потому как таскать с собой оригинал весьма опасно.
– Копию я сделаю, тем более, что оригинал я вам давать в руки не собираюсь.
– Благодарю за оказанное доверие.
– Поклонился я.
– Скажите, а кроме этих расписок, все ли в порядке в финансовых документах вашей дочери.
– Я не проверила их в полном объеме, но пока все чисто.
Дома меня поджидал неприятный сюрприз. Я не сразу понял, что твориться с Джамилей. То ли она проснулась, то ли нет. Раскинувшись, разметавшись на диване она лихорадочно блестела безумными раскосыми глазами, не узнавая меня в упор. Потрогав лоб я в ужасе отдернул руку. На нем можно было кипятить чайник. Положив на голову холодное мокрое полотенце я вызвал "скорую". Потом сел рядом, взял её руку и потрогал пульс. Он дергался как птаха запертая в клетке.
– Паук... Кругом пауки...
– Вдруг забормотала она воспаленными, потрескавшимися губами.
– Паутина... Я не хочу в яму... Пустите...Там кровь...Везде паутина! Я не буду. Я хочу жить...
– Воспаление легких.
– Едва ли не с порога поставил диагноз пожилой, почтенный армянин.
– Нужно немедленно госпитализировать. Наташа, сбей ей температуру.
– Приказал он медсестре и нацарапав на бланке рецепт протянул его мне.
– Отправляйтесь в аптеку, молодой человек. Мы отвезем её во Вторую больницу. Сделайте так, чтобы через час препараты были там. Вы все поняли? А теперь одевайте её.
– Но как?
– Растерялся я.
– У меня не работает одна рука, а кроме того, Джамиля мне не жена. Она даже не любовница. Мы просто мы хорошие друзья.
– Не морочь мне мозги, - проворчал армянин, - хорошие друзья не спят голыми, а у неё под халатом кроме волос на лобке ничего нет.
– Просто она насквозь промокла и повесила сушить свое барахло.
– Ну ладно, - кажется поверил он, - давай сюда её одежду, Наташа её оденет.
Ее белье, как и брючный костюм ещё не высохли и мне не оставалось нечего другого как залезть в Милкин шифоньер. Я понимал, что это некрасиво, но иного выхода у меня просто не было. В поисках нового
Под руки они довели её до машины, затолкали в салон и уехали, а я не заходя домой отправился в аптеку.
Вернувшись из больницы я помог Мамаю отогнать машину, по дороге рассказав ему о всех подвигах и злоключениях киргизки. Отказавшись разделить с ним ужин на его даче я сослался на недомогание и довольно рано лег спать.
Звонок телефона поднял меня в восемь утра. Не ожидая ничего хорошего я с отвращением взял трубку. Жизнерадостный голос полковника осведомился как обстоят дела в городе и жив ли я вообще.
– Вашими молитвами.
– Едва сдерживая непонятное раздражение ответил я.
– Дела обстоят хорошо, Жанку вчера увезли в больницу.
– Неужели зацепили?
– Искренне огорчился он.
– Нет, схватила воспаление легких когда отсиживалась в ледянной воде, а потом по морозу топала семь километров. Как вы добрались до места?
– До места мы ещё не добрались. Я звоню из Воронежа. Полетела коробка передач, но сегодня к обеду обещали сделать, тогда и двинем дальше.
– Можете возвращаться домой. Вам уже ничего не грозит и некого опасаться.
– Костя я тебя не понимаю.
– После паузы заявил он.
– И это очень плохо. Кажется я говорю вам русским языком, можете смело возвращаться домой. Все они очень устали и легли спать.
– Теперь понятно.
– Взбодрился полковник.
– Сегодня же мы вызжаем обратно.
– Как там Милка?
– Переломив себя сухо поинтересовался я.
– Похвастаться нечем. Нервы у неё на пределе. Ты хочешь с ней поговорить?
– Зачем? Самое позжнее завтра утром мы увидимся. Передавайте ей привет и скажите, что все будет хорошо. Пусть успокоиться.
– А вот за это тебе огромное спасибо. До встречи.
К моменту моего появления в фирме "Эдит", ксерокопия подозрительного договора о ссуде была уже готова. Протягивая пластиковую папку Светлана Василевна пожелала мне удачи и попросила держать её в курсе дела. Заверив, что я поступлю именно так, а не иначе, я оставил её кабинетик и помятуя о том, что голос сообщивший об убийстве был женским, подошел к продавщицам.
– Ирочка, какая ты сегодня красмвая, просто прелесть.
– А я всегда такая.
– Звонко рассмеялась она.
– Просто вчера вы были целиком заняты нашей новой начальницей. Как ваши успехи?
– Не на том уровне как мне бы хотелось. Ирочка, я вчера интересовался у вас по поводу Таниного фаворита, но совсем забыл спросить о её подругах.
– Одна у неё была подружка, Женька Родионова, мы же вчера об этом говорили.
– Я помню, Ирина, но мне кажется странным, что у такой общительной женщины как Таня была всего одна подружка.
– А кто вам сказал, что Татьяна Александровна была общительна? Обезоруживающе спросила она.
– Иногда за весь день и слова от неё не улышишь. Нет, женщины к ней конечно ходили косяком, но как правило это были наши постоянные покупательницы. Хотя одна из них приходила почаще других и с ней Татьяна Алексанровна иногда пила чай, но кто она такая и даже как её зовут я не знаю.