Гончаров и империя негодяев
Шрифт:
— Гена, он спрашивает знаем ли мы Татьяну Александровну! — Воскликнул он и с иронией посмотрел на меня. — Дурацкий вопрос, конечно знаем. Что дальше?
— Почему вы во время не вернули деньги взятые у неё под проценты?
— А тебе — то что до этого? — Враждебно сверкнул он черными зрачками. — Какое твое собачье дело? Дергай отсюда, мужик.
— Как хотите, я сейчас уйду, но через десять минут за вами прибудет "воронок".
— С какой стати? Чего это ты нам грозишь?
— Я вам вовсе не угрожаю, просто довожу до вашего сведения. — кивнув я взялся за дверную ручку. — До
— Подожди мужик, я ничего не понимаю. Какой "воронок"? Объясни толком. Почему он должен за нами приехать?
— Потому что вы не желая возвращать долг убили Татьяну Александровну.
На улице просигналила машина, негромко переговариваясь прошли две женщины, где — то заверещал ребенок. В воцарившейся тишине было отчетливо слышно как тикает десяток отремонтированных часов.
— Подойди ко мне, мужик. — Тихо попросил Хромченко.
Нащупав в кармане пистолет я приблизился к стеклянному столику.
— Посмотри. — Оттолкнувшись от стойки он откатился вглубь мастерской и я застыл пораженный увиденным. В кресле каталке сидело половина человека, его голова, туловище и руки. Обе ноги, ампутированные под самым животом, отсутствовали. — Генке повезло больше, одна ходуля у него осталась. Усмехнулся он заметив мою реакцию. — Крутые из нас мокрушники, не правда ли?
— Извините. — Невольно покраснел я.
— Ладно, Бог с ним. Что случилось с Татьяной Александровной?
— Ее убили. — Опускаясь на стул автоматически ответил я.
— Как и когда? — Без лишних эмоций, просто спросил он.
— Застрелили в собственной квартире в воскресенье.
— Значит уже похоронили. Жалко, она нам здорово помогла. Мы с Генкой уже начали побираться на рынке. У меня там была часовая будка. Так, одно название. Дворовый сортир лучше выглядит. Ни света, ни тепла, ни оборудования, а отсюда и ноль клиентов. Раз в неделю какой нибудь дурак притащит старый будильник, вот тебе и вся выручка. В общем пропадали мы как шведы под Полтавой. И тут сам Бог столкнул нас с Татьяной. Она возле нашей будки каблук поломала. А до сапожника ковылять, да ковылять. Свистнул я ей и говорю, мол, давай дамочка свою туфлю, поможем мы твоему горю. Она обрадовалась, запрыгнула в наш шалаш и увидела чем мы занимаемся. Пока Генка ремонтировал её туфель она предложила мне открыть дело на широкую ногу и при этом обещала помощь. Мы с Генкой весь вечер думали, а на следующий день приехали к ней в магазин. Составили договор и уже через три дня она нам купила этот павильон со всеми потрохами, инструментом и оборудованием.
Однако дела пошли не так хорошо как мы расчитывали. Задушили сумасшедшие налоги. Хотя нас как инвалидов и участников Афганской войны должны были от них освободить. Но пока Таня им это доказала пришло время отдавать ей долг, а отдаватьто было нечем. Она вошла в наше положение и предложила полугодовую отсрочку. Мы состряпали новый договор и по нему должны теперь отдать деньги первого апреля.
— Почему же вы не уничтожили старый? — Протягивая ему копию резонно спросил я.
— Потому что он был составлен как дополнение к первому.
— Покажите ка мне это самое дополнение, — попросил я Хромченко и пояснил. — Мне очень
— Наверное плохо искали. — Подкатываясь к сейфу предположил он. — У меня так все на месте. Я даже снял с него пару копий. Вот взгляните. Протянул он мне листок и тревожно ожидая моей реакции закурил.
— Здесь глядеть я ничего не буду, позвольте мне взять его с собой.
— Да, но сначала представьтесь. С кем я разговариваю?
— Гончаров Константин Иванович. Меня наняла мать погибшей Татьяны. Протягивая ему визитку представился я. — Мужики, извините, что мне пришлось вас побеспокоить. Думаю все будет нормально и это недоразумение скоро уладится. До свидание.
По дороге я размножил копию, а потом заехал в больницу, где узнал, что кризис миновал и дней через десять Жанка сможет дышать полной грудью. Зато в самом себе я обнаружил некоторые признаки недомогания. То ли сказались последние дни проведенные в колоссальном напряжении, то ли я просто простудился. Отложив визит к Яремчак назавтра я приехал домой и проглотив две таблетки аспирина позвонил к ней на работу.
— Светлана Васильевна, — без лишних слов перешел я к делу, — ничего утешительного я вам сообщить не могу. Я нашел должника, но он представил мне дополнение к договору, по которому срок оплаты перенесен на первое апреля.
— Где это дополнение? — Отрывисто спросила она.
— Копия у меня на руках и я удивляюсь, почему такого же документа нет в бумагах Татьяны. Может беть вы не достаточно хорошо проверили?
— Проверила я хорошо, все таки тридцать лет работы ревизором КРУ меня чему — то научили. Приезжайте, на месте разберемся.
— Сейчас приехать к вам я не могу, потому как чувствую себя скверно. Наверное где — нибудь простудился. Но думаю, что завтра я встану на ноги.
— Где вы живете? Я сама к вам приеду немедленно.
— Милости просим. Только угощать вас я не в состоянии. — Продиктовав ей адрес я положил трубку и превозмогая слабость начал потихоньку собирать со стола. Пытаясь заставить свои кислые мозги работать.
— Собственно, господин Гончаров, почему ты так уверен в непричастности к этому делу калек "афганцев"? Я прекрасно понимаю, что у них на двоих одна нога, но это не мешает им нанять киллера и все обстряпать. А подпись Яремчак просто подделать.
— Дурак ты, Константин Иванович. Какой уважающий себя киллер пользуется чужим оружием? Того "Нагана" просто могло не не быть. Откуда он мог про него знать и вообще как он оказался в комнате? Когда я выходил, то оставил его под ванной, попросив Татьяну спрятать его понадежнее.
— Я о том же, а кроме того, незнакомого человека она просто бы не пустила на порог, не провела бы в комнату. Полная чепуха у нас с тобой получается. Яйца страуса в сладком шампанском. Ни одной зацепки и ни одной стоящей улики. Кромешная тьма при отсутствии информации.
Натыкаясь на предметы я хаотично бродил по квартире и вскоре поймал себя на мысли, что разговариваю сам с собой в полный голос. Только этого мне не хватало. Крепко стиснув зубы, я прогнал свои полубредовые мысли и закончил уборку в комнате в полном молчании и с пустой головой.