Гончаров и погоня за бриллиантом
Шрифт:
– Наташа.
– Я имею в виду подвал.
– Григорий.
– Я имею в виду складское.
– Ясно!
– Но я всегда присутствую при этом.
– Недавно вы говорили, что никого, кроме вас, там не бывает...
– Да. Но...
– А как же ревизии?
– Раз в полгода, но это почтенные пожилые люди.
– Но бывают?
– Бывают.
– Ясно. Пожалуй, я пойду.
– Вы поможете мне?
– Попробую. Но сначала помогите себе сами. Постарайтесь впредь отвечать на мои вопросы правдиво
– Но это же интимные, личные моменты.
– Возможно, и они представят интерес. До свидания!
– Всего доброго, а как же аванс?
– Завтра.
* * *
Уходя, я проделал то, что давно собирался, а именно - открыл третью загадочную дверь маленького тамбура. Там оказалась уборная и чулан для ведер, веников, швабр - идеальное место, чтобы спрятаться на ночь.
В торговом зале девицы тихо и испуганно - шептались, а верная стража отчаянно резалась в нарды. Я с интересом посмотрел на пепельно-русую избранницу Оганяна и вполне одобрил его выбор.
Раскисший лед тротуара неприятно хлюпал под ногами, но втискиваться в редкие, переполненные автобусы не хотелось, тем более РОВД находился недалеко. Еще вчера я и близко не думал к нему подходить, но события сегодняшнего дня заставили мыслить по-иному. Определенно, существует какая-то связь между вечерним Юркиным приглашением и ограблением ювелирного салона "Сапфир".
В приемной сидела новая, незнакомая секретарша, совершенно типовая, словно серийная кукла. С озабоченным видом занятого человека она манипулировала человеческими фигурками на экране компьютера. Заметив меня, кукла привычно растянула мышцы рта, демонстрируя "ослепительную улыбку".
– Вы к кому, молодой человек?
– Молодой человек тебе в папы годится. А нужен мне твой начальник.
– Алексей Николаевич? Он занят. У вас назначено?
– Что назначено, все утрачено. Иди скажи, Гончаров явился. Видеть он меня хотел.
– Это другое дело. Секундочку. - Она юркнула за дверь, задев меня крутым бедром, и через секунду пригласила: - Входите, Алексей Николаевич ждет.
Много, много прошло времени с тех пор, как я в последний раз был в этом кабинете. И здесь не обошлось без перемен. Вместо строгого зашарпанного коврика, которым так гордился Артемов, теперь необъятным морем раскинулся длинноворсный голубой палас, на котором самодовольно и тупо раскорячились пара кожаных кресел и диван. Под стать им была стенка, стол заседаний и письменный стол, из-за которого поднялся здоровенный мужик в штатском.
Половину века он уже прожил, нос и руки имел огромные, а вот с глазами все было наоборот. Из-под мощных надбровных дуг черными смородинками выглядывали пронзительные мышиные глазки. Но самой настоящей изюминкой на этой физиономии были неповторимые, потрясные усы. Над верхней котлетой губы торчала в разные стороны бурая проволока щетины.
– А-а-а, - прокатилось рокотом по кабинету. - Вы - Гончаров, очень жду вас.
– Даже так? Мы ведь незнакомы, впервые видимся.
–
– Не стоит. Я ненадолго.
– А это мы сейчас решим, надолго или нет. Курите. Как дела? - задал он, подсаживаясь, извечно идиотский вопрос. - Вернуться к нам не хотите?
– Нет, спасибо, это удовольствие я уже имел. А как говорил мой дедушка, не залазь на плохую бабу дважды.
– А на что живете, вы ведь нигде не работаете?
– Да так, помогаю знакомым, а они мне за это то миску каши принесут, то кусок хлеба. Больше и не надо, я аскет.
– На что же водку пьете?
– Друзья иной раз чарку поднесут, те, кому помог.
– А нам?
– Что - вам? Чарку водки?
– Нет, нам помочь не хотите?
– Смотря в чем.
– Вы у Оганяна были?
– Был.
– Ну и как?
– Пока никак. Вы ведь сами там побывали. Что скажете?
– Сказать-то ничего не могу. Не было сигнала на пульте. Ни у нас, ни у пожарников. Я уже всех, кто дежурил, по два раза перетряс. Нет, и баста. Жителей, соседей опрашивали, может, кто-нибудь слышал уличную сигнализацию. Никто. А вы что думаете?
– Пока ничего.
– Не может быть такого, чтоб...
– Оганян сам себя бомбанул? - окончил я его вопрос и тут же ответил: Конечно, может.
– Вот и я думаю...
– Вы что, взяли дело под личный контроль?
– Получается так. Уже из страховой компании звонили. Ясное дело, им платить надо, а они платить не хотят. Чуть ли не открыто заявляют, что Оганян жулик. Дескать, сам себя ограбил, теперь вот их собирается. Вы взялись помочь... вашему другу, Оганяну? - язвительно спросил Ефимов. - Он, кажется, ваш друг детства?
– Может быть, - пропустив колкость мимо ушей, сказал я. - В помещении ничего, ни одной улики. Вы понимаете?
– В том-то и дело, Константин Иванович! Обычно в таких случаях нанимают людей, которые устраивают видимость ограбления. Но только всего этого не объяснишь страховщикам. Сейчас все зависит от нас. И от вас.
– Согласия я еще не дал. Ни ему, ни вам.
– А когда дадите?
– Если ничего не нащупаю, то никогда.
– Ладно, держите меня в курсе. И если что-то серьезное, то звоните прямо домой. - Он подал мне визитку. - Почему-то предчувствую, одним ограблением тут дело не кончится.
– Я тоже. Простите, если вдруг срочно понадобится, мой сосед, тот самый, что напомнил обо мне... Могу ли я его задействовать? В нерабочее время?
– На его усмотрение. Я с ним поговорю.
– Спасибо, до свидания. - Моя рука утонула в его необъятной, как ухо слона, ладони.
* * *
По дороге домой я купил себе сосисок, а кошке - специальный кошачий обед в ярком красочном пакете с ее портретом. В подъезде между стеной и батареей опять сидел орущий котенок, как две капли воды похожий на моего приемыша.