Гончие смерти. Сага дальних миров
Шрифт:
Но очевидно Гримм тоже сумасшедший: о его кровавой одержимости говорило жестокое убийство Джима. Несчастный Джим Тайк ничем не провинился перед ним. Я убил бы Гримма за одно только это преступление, будь у меня возможность. И я не намерен был допустить, чтобы девушка пострадала за грехи своего дяди. Если Брент не отправлял телеграмму, как он поклялся, то похоже, девушку вызвали сюда с какой-то зловещей целью. Кто, кроме Гримма мог призвать девушку, чтобы заставить ее разделить судьбу, предназначенную им для Ричарда Брента?
Я зашагал назад по тропе. Если мне не войти в хижину, то я, по крайней мере, могу спрятаться где-то
Свет все еще проникал через щели в ставнях, а в одном месте была видна часть окна. Неожиданно оконное стекло разлетелось прямо на моих глазах, будто в него чем-то швырнули и ночь в тот же миг осветилась ослепительным пламенем, вырвавшимся из дверей, окон и дымовой трубы дома. На крошечную долю секунды передо мной мелькнул черный силуэт на фоне ярких языков пламени и одновременно пришла мысль о том, что хижину взорвали — но взрыв был беззвучным.
Яркая вспышка все еще стояла перед моими глазами, когда вселенную заполнил ослепительными искрами новый взрыв — на этот раз сопровождаемый громовым раскатом. Сознание вдруг покинуло меня и я даже не успел понять, что получил внезапный ужасной силы удар по голове сзади.
Вначале в моем пробуждающемся сознании забрезжил мерцающий огонек. Я зажмурился, тряхнул головой и вдруг окончательно очнулся. Я лежал навзничь на маленькой прогалине, окруженной башнями черных деревьев, на которых играли блики колеблющегося пламени от воткнутого рядом со мной в землю факела. Моя голова пульсировала болью, кожу на ней стянула запекшаяся кровь, а мои вытянутые вперед руки были скованы наручниками. Одежда на мне была порвана, а тело саднило, будто меня грубо волокли через кустарник.
Надо мной высилась сидящая на корточках огромная черная фигура — негр среднего роста, но невероятно широкоплечий и коренастый, одетый лишь в рваные и испачканные глиной бриджи — Топ Брэкстон. В каждой руке он держал по револьверу, из которых целил попеременно в меня, прищуривая глаз над стволами. Один был мой, другой принадлежал констеблю, которому Брэкстон выбил утром мозги.
С минуту я лежал неподвижно, следя за игрой пламени факела на его огромном черном торсе. Блики света превращали его гигантское тело то в сияющее эбеновое дерево, то в тусклую бронзу. Он походил на существо из адской бездны, откуда выполз тысячелетия назад род человеческий. Свирепость негра отражалась в бугрящихся на мощных, по обезьяньему длинных руках мышцах, огромных плечах и конической голове, сидящей на колоннообразной шее. Широкие плоские ноздри, тусклые глаза, толстые губы, обнажающие смахивающие на клыки зубы — все говорило о родстве этого человека с его первобытными предками.
— Как, черт побери, ты ввязался в этот кошмар? — спросил я.
Он оскалился в обезьяньей ухмылке.
— Тебе и впрямь пора было оклематься, Кирби, — процедил он. — Я хотел, чтобы ты очнулся и увидел того, кто убьет тебя. А потом я ворочусь и погляжу, как миста Гримм угробит старика и девчонку.
— О чем ты болтаешь, черный дьявол? — строго проговорил я. — Гримм? Что ты о нем знаешь?
— Я повстречал его в глухих дебрях после того, как он убил Джима Тайка. Слышу
— Так это тебя я видел с факелом, — проворчал я.
— Миста Гримм очень умный. Говорит, если я помогу ему прикончить кое-кого, он поможет мне удрать. Потом берет бомбу и швыряет в хижину, но бомба не убивает тех людей, а только парализует их. Я слежу за дорогой и оглушаю тебя, когда ты идешь назад. Но того парня, Эшли, не парализовало; тогда миста Гримм берет, да и выкусывает ему глотку, как поступил с Джимом Тайком.
— Как так «выкусывает глотку»?
— Миста Гримм не совсем человек. Он стоит и ходит как человек, но он отчасти не то собака, не то волк.
— То есть, «оборотень»? — спросил я холодея.
— Ага, точно, — ухмыльнулся он. — Таких много на «старой Родине». Он вдруг посуровел. — Я болтал слишком долго, а сейчас вышибу тебе мозги.
Его толстые губы застыли в мертвой усмешке убийцы и он, прищурясь, поднял револьвер в правой руке. Мое тело напряглось, я отчаянно искал какую-то уловку, пытаясь спасти жизнь. Мои ноги не были связаны, но руки скованы и малейшее их движение отзовется горячим свинцом, пронзающим мой мозг. Я лихорадочно погрузился в глубины черного фольклора в поисках полузабытого суеверия…
— Эти наручники принадлежали Джо Сорли, верно? — осведомился я.
— Ага, — усмехнулся он, продолжая целиться. — Я взял их у него заодно с пушкой после того, как пробил ему голову прутом от решетки. Мне показалось, что они на что-нибудь сгодятся.
— Знай, если ты убьешь меня в наручниках, то будешь проклят навек! Разве тебе неизвестно, что убивая человека с крестом, ты навеки навлекаешь на себя гнев его призрака?
Он резко опустил оружие и его ухмылка превратилась в злобный оскал.
— Что ты хочешь сказать, белый человек?
— То, что сказал. Внутри одного из колец нацарапан крест. Я видел его тысячу раз. А теперь стреляй — и я утащу тебя в ад.
— Которое кольцо? — рявкнул он, угрожающе поднимая рукоять револьвера.
— Найди сам, — хмыкнул я. — Валяй, что ж ты не стреляешь? Надеюсь, ты успел отоспаться вволю, потому что я позабочусь о том, чтобы ты никогда не уснул снова. Ночью, под деревьями, ты увидишь над собой мое насмешливое лицо. Ты услышишь мой голос в ветре, стонущем в кипарисах, а когда закроешь глаза в темноте, то почувствуешь мои пальцы на свое горле.
— Заткнись! — проревел негр, потрясая револьвером. Его черная кожа приобрела пепельный оттенок.
— Заставь меня заткнуться, если посмеешь! — Я с трудом приподнялся и сел, но тут же с руганью упал на землю. — Будь ты проклят, у меня сломана нога!
При этих словах его сероватая кожа снова стала эбеновой, а красноватые глаза зажглись решительностью.
— Говоришь, сломана? — Он обнажил блестящие зубы в хищной ухмылке. Должно быть, крепко упал, когда я тебе врезал.
Положив оба револьвера на землю подальше от меня, он наклонился надо мной, нащупывая ключ от наручников в кармане своих бриджей. Его самоуверенность была оправдана — разве я не был безоружен и беспомощен со сломанной ногой? Мне ни к чему были оковы. Нависая надо мной, Брэкстон повернул ключ в старомодных наручниках и сорвал их с моих рук. Но в тот же миг мои руки жалящими змеями прыгнули к его черному горлу, жадно сомкнулись на нем и потянули негра вниз.