Гоните ваши денежки
Шрифт:
– Понимаете, пока мы с этой чертовой аварией разбирались, кто-то пробрался в музей…
– Что значит – пробрался? – Хозяин задвигал желваками. – Вы, хомяки беспородные, ушли с поста? Пропустили вора в музей? Да я вас в порошок сотру! Больше того, вы мне возместите все потери! До копейки все отработаете!
– Он мимо поста не проходил, – забормотал дежурный. – Христом богом клянусь, не проходил! Он каким-то другим образом в зал пробрался.
Клятва дежурного стоила немногого, поскольку он был уроженцем Дагестана и правоверным
– Вот посмотрите, запись имеется. Он зашел не с улицы, а изнутри, из служебного коридора.
Осетровский уставился на экран и проследил за воровато согнувшейся фигурой в маске мультяшного кролика. Терпение коллекционера лопнуло.
– Что пропало?
– Вроде ничего.
– В жизни не поверю. Устроить такой фейерверк, проникнуть в музей и ничего не взять?
Осетровский влетел в музейный зал. На первый взгляд все экспонаты действительно были на месте.
Он обошел витрины с монетами и наметанным глазом разглядел, что одна выглядит не так.
Это была витрина с монетами недолго просуществовавшего государства Маньчжоу-Го.
Осетровский склонился над витриной и увидел на месте одной из монет значок «Победителю ежегодного смотра-конкурса художественной самодеятельности животноводческого колхоза «Красная свиноматка».
Пропавшая монета не представляла большой исторической или художественной ценности и в музее оказалась главным образом благодаря необычному дизайну. Однако вор отвлек охрану и каким-то образом перехитрил электронную систему безопасности только для того, чтобы украсть одну эту монету.
В этом же зале лежали ценные античные монеты, но он их не тронул. Это было непонятно, и собственное непонимание тревожило Осетровского больше, чем кража. Неужели он чего-то не знал об этой монете? Может, в ней есть какой-то дефект, который делает ее необычайно ценной?
Когда Осетровский чего-то не понимал, он начинал подозревать, что его облапошили. Когда он убеждался, что его облапошили, он приходил в неописуемую ярость. Эту ярость просто необходимо было сейчас на ком-нибудь сорвать.
В этот неподходящий момент в музее появился отставной майор Прохор Кузьмич Ноздреватый.
Прохор Кузьмич приехал забрать собак с дежурства, однако на боевом посту застал только Фору. Лоры не было. Зато был владелец музея Осетровский, и он рвал и метал.
– Где моя собака? – Отставной майор окинул присутствующих командирским взглядом.
– Твоя собака? – переспросил Осетровский подозрительно тихо. – Так это я должен сторожить твоих собак? А я-то, дурак доверчивый, думал, что плачу, и заметь, немало плачу, за то, чтобы твои собаки сторожили мой музей. Твои дурацкие собаки упустили вора, который украл самый ценный экспонат! Ты теперь со мной вовек не рассчитаешься! Еще он меня спрашивает о своей сучке! Небось сбежала
Но Прохор Кузьмич тоже был не лыком шит. Во времена службы ему случалось перекрывать голосом мощную канонаду. Однажды он даже перекричал знаменитого на всю дивизию подполковника Поперечного. Теперь, вспомнив боевое прошлое, Ноздреватый рявкнул так, что под потолком зазвенела старинная люстра:
– Молчать! Смирно! Не сметь при мне раскрывать рот! Не сметь порочить доброе имя собаки!
Осетровский, не ожидавший такого отпора, растерялся и упустил инициативу, чем немедленно воспользовался отставной майор.
Он шагнул вперед, чеканя шаг, как на параде, и тем же громовым голосом рявкнул:
– Мои собаки ни в чем не виноваты! Они никогда не пропустят на объект постороннего! У них блестящий послужной список без единого замечания! Со своими придурками разбирайся!
Майор обвел взглядом перепуганный персонал.
Фора, почувствовав боевое настроение хозяина, рвалась с поводка и грозно скалилась на Осетровского.
Тот все же взял себя в руки и неприязненно процедил, косясь на овчарку:
– Ты уволен! На выходное пособие можешь не рассчитывать.
– Да я и сам здесь ни дня не останусь! – Ноздреватый гордо вскинул голову. – Пойдем отсюда, Форочка.
Уже из машины он успел прокричать:
– Вы мне еще ответите за Лорочку!
На пути к дому, однако, майор остыл и понял, что потеря музейного места пробивает безжалостную брешь в его бюджете. Тем более что вредный Осетровский может распустить слух, что собаки Ноздреватого плохо охраняют вверенное имущество. А деньги нужны позарез, как-никак две прожорливые собаки.
Тут Прохор Кузьмич вспомнил, что собака у него осталась одна, поскольку Лора пропала в неизвестном направлении. От этой мысли он еще больше расстроился.
У дома он заглушил мотор, выпустил Фору и уже хотел отвести ее в загон, но собака неожиданно занервничала, заскулила, заглянула в глаза хозяину, словом, всеми возможными способами дала понять, что ей срочно понадобилась прогулка.
Прохор Кузьмич воспитывал своих собак в строгости и требовал от них неукоснительного соблюдения дисциплины. Удовлетворять естественные потребности на месте службы им не позволялось. Дисциплинированная Фора дотерпела до дома, но теперь требовала свое.
– Что с тобой поделаешь, – вздохнул майор, пристегнул поводок и вывел собаку за ворота.
Не успели они пройти и двадцати шагов, как Фора осуществила свое законное право.
– Ты что же делаешь, хулиганка! – прикрикнул хозяин. – Не могла потерпеть до лесочка?
Фора взглянула на него виноватыми глазами и дала понять, что нет, не могла.
Беда была в том, что она устроилась прямо перед воротами соседа Прохора Кузьмича, отставного подполковника Поперечного. Того самого, который когда-то славился на всю дивизию зычным голосом.