Гонка
Шрифт:
Арчи сказал:
— Это «Селер». Престон Уайтвей выкупил его у кредиторов Марко.
Белл оценивающе разглядывал машину.
— Последний эксперимент Марко делает большинство остальных самолетов похожими на воздушные змеи.
— Да, он быстрый, — согласился Арчи. — Но на поле говорят, будто он уступает в прочности бипланам. Ходят слухи, что именно поэтому Марко разбился.
— Что за слухи?
— Говорят, в Италии Марко продал машину итальянской армии, занял денег под будущие выплаты, уехал в Америку, построил здесь пару стандартных бипланов и продал
— Но ведь прочность бипланов достигается за счет скорости.
— Может, и так, но все летчики и механики, с кем я разговаривал, утверждают, что самое трудное — добраться до Сан-Франциско. Машины, настроенные только на скорость, всю гонку не выдержат.
Белл кивнул.
— Четырехцилиндровый «Томас-Флаер» модели 35 с мощностью в шестьдесят лошадиных сил, который выиграл автомобильную гонку «Нью-Йорк — Париж», не самый быстрый, зато самый прочный. Будем надеяться, что Престон не купил нашей клиентке смертельную ловушку.
— Судя по количеству телеграмм, которые ежедневно рассылает Престон, он осмотрел машину от носа до хвоста, прежде чем купить ее. Уайтвей не стал бы рисковать жизнью Джозефины. Он влюблен.
— А что думает о Престоне Джозефина? — спросил Белл.
Вопрос не был праздным. Если кто и знал, как Джозефина относится к Уайтвею, то это Арчи. До того как стать самым счастливо женатым детективом Америки, Арчибальд Эйнджел Эббот IV много лет был самым завидным женихом Нью-Йорка.
— По моему мнению, — с знающим видом ответил Арчи, — Джозефина в восторге от аэроплана, который купил ей Престон.
— Никто никогда не обвинял Престона Уайтвея в том, что в личных делах он действует с умом.
— Разве он не ухлестывал когда-то за Марион?
— В блаженном неведении, что рискует жизнью и здоровьем, — мрачно ответил Белл. — Об этом я и говорю.
Он смотрел на участок поля, откуда взлетали машины. Пока Белл выслушивал объяснения Платова, в небо поднялся неуклюжий красный самолет Джо Мадда с тянущим винтом и теперь собирался сесть — раньше желтого моноплана. Джозефина кружила, дожидаясь своей очереди, а красный самолет приземлился, проехал сто ярдов и остановился.
Машина Джозефины садилась под большим углом и на большей скорости. Она двигалась так быстро, что казалось, — она не управляет машиной, а просто падает.
Глава 7
Разговоры прекратились.
Мужчины откладывали инструменты и смотрели на поле.
Желтый аэроплан был всего в нескольких ярдах от травы, когда Джозефина потянула за рычаг, убирающий подкрылки на обратной стороне крыльев и отключающий руль высоты на хвосте. Воздушный корабль выровнялся, замедлил движение,
Наступило мгновение ошеломленной тишины. Потом от одного конца поля до другого механики и летчики засвистели и зааплодировали и громко, нахваливая этот трюк, потому что стало ясно: Джозефина села именно так, как хотела, опираясь на свое умение управлять силой тяжести.
И когда стройная фигура, с головы до ног в белом, выбралась из кабины за крылом, зрители на трибунах громогласно выразили свое одобрение. Джозефина помахала зрителям и улыбнулась.
— Молодчина! — сказал Исаак Белл. — Возможно, в личных делах Престон Уайтвей идиот, но победителя он умеет выбрать.
И он пошел к желтой машине, опережая длинноногого Арчи. Ему преградил путь могучий детектив, одетый механиком.
— Куда идем, мистер?
— Я старший дознаватель «Агентства Ван Дорна» Исаак Белл.
Мужчина отступил, хотя продолжал внимательно разглядывать Белла.
— Простите, не узнал, мистер Белл. Том Ла-Гардиа, Сент-Луисское отделение. Меня прислали сюда. Я видел, как вы разговаривали с мистером Эбботом. Нужно было догадаться, что вы свой.
— Вы поступили правильно. Никогда не опирайся на предположения, если жизнь клиента в опасности. Остановите не того — всегда можно извиниться. А не остановите того, кого нужно, — извиниться перед мертвым клиентом не сможете.
Подошел Арчи.
— Отличная работа, Том. Я за него ручаюсь.
Но Белл уже направился к Джозефине. Та поднялась на распорку, связанную с колесом шасси, чтобы заглянуть в мотор, и как раз сейчас отверткой отлаживала карбюратор.
Белл сказал:
— Эти висячие придатки снизу на крыльях как будто позволяют вам контролировать полет.
Она сверху вниз оживленно взглянула на него. Глаза карие, отметил Белл, на солнце — теплого зеленоватого оттенка, но уходящие в более холодный серый цвет.
— Они называются alettoni. По-итальянски это значит «крылышки».
— Они замедляют спуск машины, увеличивая поверхность крыльев?
Снова занявшись карбюратором, она ответила:
— Они отражают больше воздуха.
— Alettoni работают лучше наклона крыльев?
— Еще не знаю, — сказала Джозефина. — Они не всегда делают то, чего я от них хочу. Иногда тормозят и опускают машину, вместо того чтобы держать ровно.
— Их можно усовершенствовать?
— Человек, который их изобрел, мертв. Приходится справляться самой. — Она закончила последние настройки, спрятала отвертку в задний карман, спрыгнула на землю и протянула руку в перчатке. — Кстати, меня зовут Джозефина. А вас?
— Простите, мне следовало представиться. Я Исаак Белл. Старший дознаватель Ван Дорна.
— А, мои храбрые защитники, — с откровенной и открытой улыбкой ответила она.
Она совсем маленькая, подумал Белл. Примерно пять футов один дюйм. Красивый курносый носик. Взгляд у нее взрослее, чем должно быть, хотя голос молодой, высокий и девичий.