Гонка
Шрифт:
— «Эффект земли» мешает садиться, когда между крыльями и землей образуется воздушная подушка. Воздух очень силен; сильней, чем ты можешь себе представить. Главное вот что: машина не хочет садиться, а ты должен как-то ее уговорить — как лошадь, закусившую удила.
— Летающую лошадь, — заметила Марион.
— Очевидно, этот эффект сильней у монопланов, потому что…
— Ты должен рассказать мне, — перебила его Марион, — что ты видел, когда был там, наверху.
— Скорость в воздухе — совсем другое дело. Земля внизу не сливается в сплошные полосы,
— Высоко ты поднялся?
— Достаточно высоко, чтобы увидеть реку Гудзон. А увидев ее, понял, что должен лететь к ней.
Прекрасные глаза Марион округлились.
— Ты долетел до самого Гудзона?
Белл рассмеялся.
— Кажется, это безопасней, чем плавать по океану… океан я тоже видел.
Марион удивилась.
— Ты одновременно видел реку Гудзон и Атлантический океан? Тогда, конечно, ты видел и небоскребы Нью-Йорка.
— В дымке, как горные вершины.
— Ты должен поднять меня туда, чтобы я могла снимать.
— Тебе понравится, — ответил Белл. — Я видел гигантского осетра на дне реки.
— Когда полетим? — взволнованно спросила Марион.
— Ну, м-м-м, конечно, летать совершенно безопасно. Но пока не со мной.
Марион с чарующей улыбкой спросила:
— Интересно, наймет ли Престон авиатора, чтобы я полетела?
И Беллу пришлось вспомнить, что его невеста не менее решительна и целеустремленна, чем Джозефина.
— Позволь мне сначала поупражняться. К концу гонки я научусь.
— Замечательно! Мы полетим над Сан-Франциско. Скорей бы! Но ты будешь осторожен, пока учишься?
— Обещаю, — сказал Белл.
— Я отказываюсь тревожиться из-за перестрелок и драк на ножах. Но полеты? Ты там не в своей стихии.
— Это ненадолго. В следующий раз, увидев, что ветер меняется, я приземлюсь правильно.
— Как ты можешь определить направление ветра, когда сам в нем находишься? Смотришь, как развевается флаг?
— Я наблюдал за коровами.
— За коровами?
— Вокруг парка много ферм. От Джозефины я узнал, что коровы всегда встают мордой к ветру. Они точны, как флюгер, и их легче увидеть сверху.
— Чему еще научила тебя «Любимица Америки в воздухе»?
— Постоянно искать места для срочного приземления. Но держаться подальше от ярко-зеленых полей. Они слишком топкие для приземления.
Белл не стал упоминать, что Джозефины велела избегать резких движений, чтобы не поломать крылья. Не стал он пересказывать и сухое предупреждение Эддисона-Сидни-Мартина: «На вашем месте, старина, я бы постарался не входить в штопор», и решительные слова Джо Мадда: «Не вздумайте фасонить, пока не научились летать».
Марион сказала:
— Судя по всему, в том числе по неумеренным похвалам Престона, эта Джозефина кажется интересной особой.
— Да, у Джозефины есть характер, и мне не помешала бы твоя помощь, чтобы разгадать его. А пока я бы не возражал против еще одного поцелуя. Приказать детективу поставить китайскую ширму
— Есть мысль получше. Сейчас горничные уже распаковали мои вещи. Позволь мне снять дорожный костюм и принять ванну. А потом, может быть, придешь ко мне поужинать и еще что-нибудь.
— Заказать шампанское?
— Я уже заказала.
— Серьезно, дорогой, почему ты не стал брать летные уроки? — спросила позднее Марион наверху.
Надушенная после ванны, надев длинный изумрудно-зеленый пеньюар, она похлопала по дивану. Белл принес бокалы и сел с ней рядом.
— Некогда. Гонка начинается на следующей неделе, а у меня забот полон рот: Гарри Фрост пытается убить Джозефину, а саботажник портит аэропланы.
— Я думала, Арчи застрелил Фроста.
— Он трижды выстрелил в него из маленького немецкого пистолета, который взял с собой вопреки советам. — Белл в отчаянии покачал головой. — Я тоже считал, что застрелил Фроста. Он ранен, но не устранен. Банкир из Цинциннати сообщил, что у Фроста распухла челюсть и он с трудом говорит, но в остальном невредим. Вряд ли это похоже на человека, нашпигованного свинцом.
— Может, ты промахнулся?
— Не из моего браунинга. Из него я не промахиваюсь. И я знаю, что Арчи стрелял в него в упор. Он не мог промазать. Но Фрост крупный мужчина. Если пули не задели жизненно важные органы, как знать? Однако это все равно загадка.
У Исаака Белла вошло в привычку обсуждать дела с Марион. Образованная, с быстрым, изобретательным умом, она всегда способна была взглянуть на дело по-новому. Он сказал:
— Кстати о загадочных промахах. Фрост, очевидно, промахнулся, стреляя по Марко Селеру. Выстрел легкий, и опытный охотник не должен был дать маху. Я узнал, что у его ружья был поврежден оптический прицел. Но есть и другая причина, почему я хочу увидеть останки Селера.
— Может, на Фросте, когда он напал, была какая-то броня?
— Броня не отразит пулю. Именно поэтому порох уничтожил рыцарей.
— Кольчуга?
— Интересная мысль: из современных сплавов можно соорудить кольчугу, которая отразит пулю. Бог весть, сколько она будет весить. Несколько лет назад армия испытывала так называемые пуленепробиваемые жилеты. Но в них чересчур жарко, и они слишком тяжелы для практического использования. Впрочем, мысль интересная, моя дорогая. Прежде всего утром нацелю на это Грейди Форрера и его аналитическую службу.
Марион роскошно потянулась.
— Нет ли других загадок, которые я могла бы для тебя разгадать?
— Несколько.
— С чего начнем?
— Где тело Марка Селера.
— А еще?
— Почему итальянка, у которой я купил аэроплан, настаивает на том, что Марко Селер похитил секреты ее отца, а Джозефина настаивает, что отец мисс ди Веккио работал на Марко и у него нечего было красть?
— Как выглядит мисс ди Веккио?
— Она поразительно привлекательна.
— Правда?