Гонконг. Почти что пенсия
Шрифт:
Та только закатила глаза. Спорить они продолжили, но Лиджуан снова отвлеклась. В кафе зашел мужчина под пятьдесят, с сединой в висках и небритостью на лице. Мужчина совсем недавно был избит, о чем свидетельствовали кровоподтеки на его лице.
Лиджуан было напрягалась, но обошлось — мужчину она не знала. Он с обреченным видом держал в одной руке табличку «помогите купить билет в Пекин». В другой — стакан для мелочи, в котором даже нашлось место нескольким смятым купюрам. Посетители всячески его сторонились, не скрывая брезгливости, а тот, который
— Бывший директор «Гонконг Электроникс», — послышался шепот со стороны.
Заслышав эти слова, попрошайка осунулся. В его глазах застыли слезы, а за ними повисло полное разочарование в этой жизни. Он потупив взгляд направился к выходу, даже не успев подойти к столику студенток. Такое Лиджуан тоже видела не первый раз. С управленцами старой закваски в новом Гонконге теперь никто не церемонился.
— Господи, да что же все они здесь такие конченные! — пренебрежительно фыркнула Бэй.
И не заметила, как при этих словах Лиджуан втянула голову в плечи.
— Директор, да какой он директор, если на билет в Пекин не может заработать! Нищета! И вообще, неужели нельзя нормально одеться! Его же даже в поезд в таком виде не пустят… — Бэй брезгливо вытерла руки влажной салфеткой. — Правильно делают, что давят таких, словно клопов!
Лиджуан от слов старой подруги сделалась еще грустнее. Отец Бэй был важной шишкой в партийной номенклатуре, тогда как папа Лиджуан… она гнала подальше не самые приятные мысли.
А еще ее отец стал другим, жутко запустил себя, но Бэй и Джи хотели непременно познакомиться с господином Юном. Лиджуан всегда говорила, что ее отец крупная шишка, но кое о чем умалчивала. И теперь попросту не знала, что делать со всем этим. К тому же Лиджуан отчетливо понимала, что не она одна скрывает правду. Папа и мама ей также что-то не договаривали. Слишком разительными были перемены за последние несколько месяцев. На это же Лиджуан указал ее парень, сотрудник одного интересного направления в столице…
Дверцы автобуса открылись и народ буквально вынес меня на остановку.
Кафе называлось «Теарапи». Имело ли название смысл, я не знал, но мой взгляд тотчас зацепился за яркую вывеску.
Вместе с толпой подхожу ближе к панорамным стеклам общепита. Никогда не понимал интереса быть рыбкой в аквариуме. Когда на тебя глазеет куча народа, кусок не лезет в рот, но это наверное профессиональная деформация. В кафе много народа и никого ничего не смущает. Пока иду, подмечаю, что выше примерно на пол головы среднестатистического китайца. Не знаю, является ли это преимуществом или наоборот недостатком.
Останавливаюсь возле столба с кучей указателей. Прислонившись, осматриваю столики, не имея ни малейшего понятия, как выглядит собственный отпрыск. В кафе немало молодежи, поэтому узнать, кто из них моя дочь — проблематично. Расчет на то, что снова сыграет отцовский инстинкт и расчет оказывается правильным. Среди
Лиджуан хороша собой, никогда бы не подумал, что у моего нынешнего тела такие хорошие гены. Шикарные черные волосы, туго переплетенные в косу. Большие зелёные глаза и белоснежная кожа.
При этом Лиджуан явно обеспокоена и чем-то расстроена. Вижу тревогу на ее лице. За столом с дочерью две подруги, но сидят спиной ко мне, лиц не вижу. Дочь тяжело вздыхает и смотрит на какого-то оборванца-попрошайку, который выходит из кафе. Она медленно переводит взгляд на окно и я делаю приставной шаг, уходя из-под ее взгляда. А отшагивая едва не сталкиваюсь с пожилой женщиной в теле, та опирается на костыль и ведет на поводке хина. О него я и споткнулся, едва не раздавив.
— Развелось вас тут, — фыркает старушка и презрительно смеряет меня взглядом. — Ничего, партия быстро отучит от тунеядства!
Никак не реагирую. Вижу свое отражение в окне остановившегося на остановке автобуса. Выгляжу я действительно крайне скверно, хотя одежда чистая — мешковатые поношенные брюки, пиджак будто с чужого плеча, латанный перелатанный. На голове кукушка свила гнездо из седых волос. Осунувшиеся плечи… нет в таком виде я только опозорюсь, а также опозорю собственную дочь, которая к тому же не одна.
Сейчас выгляжу ничем не лучше того попрошайки, от вида которого Лиджуан пришла в ужас.
Решено.
Отлипаю от столба и, прихрамывая, иду к другой манящей вывеске местного магазина со шмотками. Туфли, которые носил прежний Юн, ужасно неудобные и жмут. Сумму нз, единственные деньги, которые остались в загашнике, следует потратить на собственный внешний вид.
Звенит колокольчик на дверях магазина одежды. Посетителей внутри нет, вдоль помещения стоят ряды, увешанные строгими костюмами, ряды с рубашками и обувью. Две продавщицы перестают щебетать, отставляют кружки с черным кофе.
Одна бежит за кассу на рабочее место. Вторая оборачивается на звук колокольчика, одновременно натягивая фальшивую улыбку. Но при виде меня, улыбка блекнет. Чего такой нищеброд забыл в бутике?
— Алкогольный магазин через дом, — воркует она хорошо поставленным голосом. — Вы, наверное, ошиблись дверью!
Ничего не отвечаю, подхожу к стойке с кассой, одновременно достаю пачку купюр из внутреннего кармана пиджака. Кладу на стол.
— Надеюсь, здесь хватит, чтобы переодеться.
Продавщица нехотя косится на столешницу, ее лицо становится более дружелюбным. В деньгах мне еще предстоит разобраться. Но, судя по всему, сумма неприкосновенного запаса достойная.