Гонщик из Монако

Лоренс Ким

Наблюдавший за этим Мэтью едко ухмыльнулся. Роза с грохотом поставила стакан на столик, и тот вновь оказался наполненным виски.

— Джеми уверен, что мне не следовало выпихивать тебя из своей постели.

— Мне не интересно, о чем сплетничают между собой самцы вроде вас! — пробормотала девушка, чувствуя, что язык плохо повинуется ей,

— Он считает, что я обязан был переспать с тобой. И, пожалуй, он прав. Я обидел тебя тогда своим пренебрежением. Теперь ты срываешь на мне обиду.

— А мне бы не хотелось спать с такой холодной и

скользкой рыбой, как ты, — захмелев, хихикнула Роза.

Довольный Мэтью ядовито улыбался, наблюдая за ней.

— Я бы не выгнал тебя, не будь ты тогда безобразно пьяна.

— Я была недостойна тебя, как оказалась недостойна Смита? — спросила девушка.

Мэтью поймал себя на том, что постоянно спускается взглядом к ее тугому свитеру из ангорской нити цвета вереска.

— Я люблю, когда женщина в ясном сознании. Только так я могу насладиться близостью с ней в полной мере. А тебе в тот момент было и без меня весело.

— Сколько раз я могу повторять? Я никогда не была в Монако! — Роза теперь уже сама потянулась к стакану с виски.

— Ты убедила себя в этом. Такое случается. Эпизоды прошлого стираются из памяти, если невыносимо мириться с ними. Весьма распространенный мнемонический феномен. Человек подменяет воспоминания о реальных событиях вымышленными, в которые свято верит, — тоном внушения проговорил Мэтью.

— Ты ужасный человек, — невнятно пробормотала Роза, допивая виски.

Мэтью отодвинул оба стакана и поставил бутылку на прежнее место в шкаф, после чего подсел на диван ближе к девушке.

— Мужчины тоже ранимы, — загадочно произнес он, внимательно присматриваясь к девушке.

Их колени соприкоснулись, но Роза этого словно не заметила.

— И ты мстишь женщинам за свои раны? — спросила Роза, неожиданно с сочувствием посмотрев на него.

— Ты могла бы стать исключением... Ты уже исключительная в некоторых смыслах! — проникновенно проговорил он.

— Ты... такой... необычный, — осторожно произнесла она, чувствуя, что ее лицо помимо воли приближается к его лицу. — Что ты хочешь сделать со мной? — пролепетала она, закрыв глаза.

— Сколько? — ласково спросил ее Мэтью.

— Чего — сколько? — переспросила она, открыв глаза.

— Сколько ты берешь за час, за ночь? Какие нынче расценки на любовь? — ошпарил он ее очередной колкостью.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Ты говоришь о деньгах? — приподняла золотистые брови Роза, непонимающе посмотрев на Мэтью.

— Я говорю о деньгах, — подтвердил мужчина.

— Для жизни деньги необходимы. Это так. Но из-за твоих наветов я стала безработной, и ты имеешь наглость говорить со мной как с продажной женщиной, — слабо упрекнула его Роза; самообладание отказывало ей по мере сокращения между ними дистанции.

— Клевета — это преступление. Ты можешь подать на меня в суд, если уверена, что я его совершил, — прошептал Мэтью над ее

ухом, и Розу обдало его горячим дыханием.

— Уверена, на тебя работает легион законников, которые святого опорочат, лишь бы только выгородить тебя. Решиться преследовать таких, как ты, через суд — все равно что добровольно взойти на костер инквизиции. Субъекты, подобные тебе или Смиту, мастерски умеют переиначивать факты в свою пользу.

— Странно слышать это от человека, который искренне считает себя безгрешным, — проговорил Мэтью.

— Тебе доставляет удовольствие насмехаться над людьми, над их слабостями и сложностями? — осуждающе произнесла Роза Холл.

Мэтью поднялся со своего места и отошел к противоположной стене. Роза внимательно следила за ним. Помолчав и оценивающе оглядев собеседницу, он строго произнес:

— С такими представлениями ты просто обязана подать на меня в суд.

— Но ты убежден, что я этого никогда не сделаю? — настороженно предположила девушка.

— Никогда, — кивнул Мэтью.

— Почему ты так уверен?

— Зная людей, я утверждаю, что некоторым из них, к числу которых ты и относишься, проще оставаться в роли вечной жертвы. Они готовы на все голоса твердить, что невозможно противостоять системе, с ее несправедливостью и лживыми целями. На самом же деле такие люди просто не в состоянии противостоять самим себе. Ты не веришь в себя, не веришь себе. Но ты готова подчиниться силе, даже если она разрушительна, — холодно объявил Мэтью.

— Не я создала ситуацию, из-за которой потеряла свою работу. Меня лишь поставили перед фактом. Выразили недоверие. Настоящим же виновником случившегося я считаю тебя. Ты спровоцировал враждебное отношение ко мне Смита, а уж он дал волю своему ханжеству, — в очередной раз напомнила ему Роза.

Мэтью продолжал стоять напротив, пристально вглядываясь в лицо девушки. Его мимика не выражала ничего, кроме внутренней сосредоточенности. Внешняя холодность стеной отделяла его от нее. Привыкшая к простоте в отношениях, Роза испытывала непреодолимую потребность разрушить эту стену, достучаться до чего-то человечного в этом непостижимом субъекте, который вслед за нечеловеческим героизмом проявлял нечеловеческую подлость, не меняясь при этом в лице. Роза почувствовала всю тщету своих слабых усилий. Мэтью представлялся— ей злой стихией, и она вспомнила его слова о добровольном подчинении силе, даже если эта сила разрушительна.

Девушка всхлипнула от осознания собственной слабости и пролепетала:

— Это ты... ты во всем виноват!

— В чем? — ласково спросил Мэтью, подойдя очень близко. — В чем именно виноват я перед тобой, Роза? Не могу я быть виноватым во всем, — терпеливо произнес он.

Его темный взгляд притягивал, словно гипнотизировал ее. Она попыталась отвести глаза, но не смогла.

Мэтью зажал ее кисти между своими ладонями. И Роза невольно вспомнила, как он растирал ей онемевшие в ледяной воде пальцы, как расстегивал молнии и пуговицы на ней.