Good night, Джези

Гловацкий Януш

Режиссер( перебивает его). Большое спасибо.

Актер.Это еще не конец.

Режиссер.Знаю, читал, это правда было супер… Мы тебе сообщим, будем на связи…

Актер с минуту стоит молча. Потом, пожав плечами, поворачивается и уходит.

— Только не говори, что было плохо, — замечает кастинг-директор. — У него навернулись слезы…

— Хорошо, хорошо, — отмахивается режиссер. — Последняя фраза — блеск.

— Джези тоже не любил евреев. — Кастинг-директор обиделся.

— Чего ты беспокоишься о Джези, Джези — не проблема, у нас есть Джек. Лучше скажи мне, что со Сьюзен?

— Как, ты не знаешь? Ее нет. Нет ее,

забудь.

— Устрой нам еще одну встречу. Сегодня, в «Russian Tea Room» [14] .

— Пустой номер. Она на нас забила. Не помнишь, какой есть пункт в контракте? Если Джон даст ей роль, она не станет играть у тебя Машу.

14

«Русская чайная» — легендарный ресторан русской кухни (открыт в 1927 г.).

— Знаю я все, но не верю. Она была… чертовы юристы… она идеально подходила. Договорись о встрече. Я ее уломаю — скажу, что за Машу она получит «Оскара». Договорись…

— А я тебе повторяю, что у Билла получилось превосходно. Народ на него пойдет.

— Ну что ты заладил: Билл, Билл… Можем предложить ему отца.

— Он не согласится. Слишком маленькая роль.

— Ну и пусть не соглашается… Что с Машей?

— Он надеялся…

— Я тоже надеялся, что у нас есть идеальная Маша.

— Попробуй эту русскую. Она ждет… Ее прислал Деннис.

— А мой отец надеялся, что станет мэром, а получил три пули.

— Это как?..

— Две в живот, одну в голову. Деннис, говоришь, ее прислал?

— Где это было?

— Какая тебе разница где. Отец мой, а не твой. Говорю, организуй мне встречу со Сьюзен. В Косове это было.

— У тебя отец был хорват?

— Серб.

— Серб?

— Тебе что, не нравится? Он был серб, я тоже серб.

— Не нравится, я ненавижу сербов, но ты — восходящая звезда. А на Сьюзен жаль время терять… Эта русская…

— Что — эта русская?

— Ждет.

— А против русских ты ничего не имеешь?

— Она потрясающе сыграла в «Трех сестрах» на офф-офф Бродвее. Дикая, молоденькая, учится в Колумбийском, невинности — до хрена. Деннис ее прислал.

— В гробу я видал все эти офф-офф и офф [15] — в кино она что сыграла?! И Бродвей мне не указ… Деннис, говоришь? Пусть войдет.

15

Офф-Бродвей (внебродвейский театр) — движение в театральном искусстве, начавшееся после Второй мировой войны, когда возникла потребность в постановке пьес, не годящихся для коммерческих бродвейских театров, и были открыты небольшие театры (от 100 до 499 мест). Офф-Офф-Бродвей — общее название экспериментальных авангардистских театров (до 100 мест), появившихся в Нью-Йорке в конце 1950-х в противовес коммерциализации внебродвейских театров.

Ну и входит Ирина. Молоденькая, никакого макияжа. Глаза раскосые, волосы светлые, пухлые губы, драные джинсы и майка.

Кастинг-директор.Я ей дал первый сон Маши.

Режиссер.О’кей. Начали.

Ирина.Сон Маши?

Кастинг-директор.Сон Маши.

Ирина.О’кей, это сон, сто процентов сон, не может ведь быть, чтоб меня заперли в комнатенке без ванны, только душ и зарешеченное окно, за которым шумит океан, а из-за стен с обеих сторон крики, пение, стоны, смех, вздохи — хлипкие, значит, стены. А я в одном халатике без пояса, чтобы руки на себя не наложила, сижу на кровати и слушаю, что мне талдычит один из этих двоих: дура ты дура, детка, не советую отбиваться от нас и от других, кому приспичит. Мы тебя отблагодарим, последнее, может, и не отдадим, но капусты не пожалеем, так что давай, будь хорошей

девочкой, раздвинь ножки, забудь про стыд или что там еще, тогда и бритва не понадобится. Сама посуди: что за радость, если тебя придется зарыть в чужом песке, вдобавок без попа, а из родителей в Москве выбивать должок… В твоем, собственноручно подписанном контракте, стоит срок: один год. Когда вернешь за билет, начнешь получать чистыми двадцать процентов с клиента, то есть с сотни. Это ж какие деньги! — будешь жить как заморская царевна…

Кастинг-директор.Ты что несешь, блядь?

Режиссер.Дай ей закончить.

Ирина.Ну и потом мне снились разные мужчины: маленькие, большие, толстые, тощие, молодые, старые, евреи, американцы, черные, баптисты, католики и православные, чистые и грязные, образованные или нет, с запросами или без. А под потолком, как пропеллер в самолете, режет воздух здоровенный вентилятор, так высоко, что даже с кровати, чтоб он тебе голову отрезал, не допрыгнешь. Пока наконец не попался старичок, похожий на человека, — тоже пришел отяготить свою совесть, но сжалился, назвал доченькой, и вот я вижу в сонном воображении, как он семенит на почту с моим письмом в Москву с мольбой о спасении.

Кастинг-директор.Это еще что?

Ирина.Тебе не нравится? Мне тоже.

Кастинг-директор.Ты перепутала, не туда пришла.

Ирина.Не Машин, говорите, сон?

Кастинг-директор.Конечно, нет. Налакалась… вали отсюда.

Ирина.Это мой личный сон, настоящий. Да, выпила я, но самую малость… на нервной почве… обычно я много не пью.

Кастинг-директор( режиссеру). Извини.

Режиссер.А я пью много… Ну и что было дальше? Пусть говорит.

Ирина.Я понимаю, это скучно, такую историю может рассказать каждая вторая русская девушка в Америке. Но публика любит больше всего то, что банально, — Чехов так написал. А выпила я, приятель, самую малость, ах да, это я уже говорила.

Кастинг-директор.Спасибо, можешь идти.

Режиссер.Заткнись, а ты продолжай. ( Кастинг-директору.) Чехова ты тоже не любишь?

Ирина.Продолжать? Может, лучше подам назад?

Режиссер.Где ты так выучила английский?

Ирина.В школе, в борделе и в Колумбийском университете. Я знаю, у меня русский акцент.

Режиссер.А я бы не догадался.

Ирина.Но она ведь должна быть русская, верно? Короче, возвращаюсь к началу. Я улетаю из Москвы: решила год поработать в Нью-Йорке официанткой, скопить на квартиру и двоих запланированных детей, но первым делом заплатить долги Захара, он должник российской армии, потому что, когда в Чечне по собственной вине попал в плен, за ним числился автомат Калашникова с двумя магазинами, сумка с гранатами, противогаз, новое обмундирование плюс сапоги и саперная лопатка. Все чистое вранье. Я с тяжелым сердцем бросаю театральное училище. В качестве задатка получаю билет, в аэропорту JFK [16] меня встречают двое. Еду с ними в лимузине, окна затемненные. Один рулит, другой льет мне в рот водку, шипит в ухо, раздвигает ноги. Я лягаюсь, кусаюсь, кричу, он приставляет лезвие и входит, а у меня уже совсем нет сил, кошмар, в общем. Через окно вижу машины, набитые людьми, а что толку? Тот, что за рулем, пересаживается, меняется с тем, кто стал вторым в моей жизни мужчиной, и делает со мной то же самое, не переставая лить водку и затыкая мне нос, ну и какой у меня выход… вернуться еще дальше назад?

16

Международный аэропорт им. Джона Кеннеди в Нью-Йорке.