Гора Дракона
Шрифт:
— Избыточная проницаемость капилляров?
— Сосуды перестали сохранять герметичность. Каким-то образом небольшая часть его кровяных клеток распалась, выделив гемоглобин. Он начал проникать из капилляров в различные части тела. Чистый гемоглобин, как вы, вероятно, знаете, опасен для тканей человека.
— Это и привело Вандервэгона к кризису?
— Сейчас еще слишком рано делать выводы, — ответил следователь. — Но увеличение уровня допамина имеет существенное значение. Что вам известно о допамине и серотонине?
— Не слишком много. Это нейромедиаторы.
— Верно.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил Карсон. — Повышение содержание нейромедиаторов в мозгу Эндрю вызвано тем, что он безумен?
— Возможно, — ответил Тис. — Или наоборот. Нет ни малейшего смысла об этом рассуждать, пока мы не узнаем больше. Давайте вернемся к главной цели моего приезда сюда и поговорим о штамме Х-гриппа, над которым вы работаете. Может быть, вы сумеете мне объяснить, каким образом, пытаясь нейтрализовать вирус, вы сделали его смертельно опасным.
— Господи, если бы я мог ответить на ваш вопрос… — Ученый немного помолчал. — Мы до сих пор плохо понимаем, как Х-грипп делает свою грязную работу. Когда мы создаем новые комбинации генов, никто не знает, что может произойти. Наборы генов взаимодействуют, подчиняясь невероятно сложным законам, а потому извлечение одного гена или введение нового часто приводит к непредсказуемым эффектам. В определенном смысле их действие напоминает исключительно сложную компьютерную программу, все тонкости которой никому не известны. Ты никогда не знаешь, к чему приведет введение новой информации или изменение кода. Возможно, ничего не произойдет. Или программа будет работать лучше. А может быть, вообще выйдет из строя.
Карсон вдруг осознал, что более откровенен со следователем из Управления профессиональной безопасности, чем это может понравиться Бренту Скоупсу. Но Тис был проницательным человеком; лицемерить не имело смысла.
— А почему вы не используете в качестве наполнителя для гена Х-гриппа менее опасный вирус? — спросил Тис.
— Это довольно трудно объяснить. Вы наверняка знаете, что тело человека состоит из двух видов клеток: соматических и зародышевых. Чтобы ген Х-гриппа приводил к полному исцелению — иными словами, чтобы его действие передавалось потомкам, — мы должны внедрить его ДНК в зародышевые клетки. Соматические клетки для этих целей не годятся. А вирус, несущий Х-грипп, обладает уникальной способностью оказывать воздействие на зародышевые клетки.
— А как насчет этики изменения этих клеток? Речь идет о появлении у человека новых генов. Это обсуждалось в «Маунт-Дрэгон»?
«Интересно, почему он завел разговор на эту тему?» — подумал Карсон.
— Послушайте, — сказал он, — мы вносим наименьшее изменение из всех возможных: внедряем ген, имеющий длину всего в несколько сотен базовых пар. И это приведет к тому, что у человека появится иммунитет против гриппа. Я не вижу здесь никаких нарушений морали.
— Но разве вы сами только что не
Ученый нетерпеливо кивнул.
— Конечно! Но именно для этих целей используется фазовое тестирование, которым я занимаюсь. Мы пытаемся предусмотреть все побочные эффекты. Генная терапия должна пройти полный набор дорогих тестов, которые обходятся «Джин-Дайн» в миллионы долларов.
— На живых людях?
— Естественно. Исследования начинаются «в пробирке» и с животных. На первом этапе участвуют всего несколько добровольцев. Второй этап продолжается значительно дольше. Эксперименты проводятся с группой, которую контролирует «Джин-Дайн». Все делается с огромной тщательностью. Вам это известно не хуже, чем мне.
Тис кивнул.
— Прошу меня простить, если я слишком долго задерживаюсь на данном вопросе, доктор Карсон. Но если возможны «непредвиденные побочные эффекты», то не приведет ли ваша деятельность к вечному их закреплению у всей человеческой расы, даже если вы привьете ген Х-гриппа всего лишь нескольким людям? И создадите тем самым новое генетическое заболевание? Или людей, отличных от всех остальных? Вы ведь помните: мутация в одном человеке — всего лишь в одном! — стала причиной того, что человечество получило ген гемофилии. А теперь в мире тысячи и тысячи людей с этой болезнью.
— «Джин-Дайн» не стала бы тратить почти полмиллиарда долларов, не проработав все детали, — резко возразил ученый, сам не понимая, почему у него возникли сомнения. — Речь не идет о компании, которая только что вошла в бизнес. — Он обошел вокруг стола, чтобы взглянуть в лицо следователю. — Моя работа состоит в том, чтобы обезвредить вирус И уж поверьте мне, этого более чем достаточно. А что они станут с ним делать после нейтрализации, не моя забота. Существует множество жестких государственных рамок, регламентирующих все аспекты проблемы. И вам они должны быть прекрасно известны. Возможно, вы сами писали половину этих проклятых ограничений.
В его шлеме прозвучали три ноты.
— Нам пора уходить, — сказал Карсон. — Сегодня намечена ранняя дезактивация.
— Хорошо, — ответил следователь. — Вы меня не проводите? Боюсь, что я заблужусь, не пройдя и пятидесяти футов.
Когда Карсон вышел наружу, он немного постоял на месте, прикрыв глаза и наслаждаясь теплым вечерним воздухом. Он почти физически ощущал, как ветер пустыни уносит его напряжение и страх. Он открыл глаза, обратил внимание на необычные цвета заката и нахмурился. Потом повернулся к Тису.
— Прошу меня простить, если я был с вами излишне резок, — сказал он. — Это место давит на меня, в особенности ближе к концу дня.
— Я вас прекрасно понимаю. — Следователь потянулся, почесал облупившийся нос и оглядел белые здания, эффектно освещенные лучами заката. — Здесь совсем не так плохо, когда заходит огромное красное солнце. — Он посмотрел на часы. — Нам следует поторопиться, если мы хотим успеть на обед.
— Пожалуй, вы правы, — ответил Карсон, но в его голосе послышалось отвращение.