Гора Лунного духа или Побеждённые боги
Шрифт:
— Ну, утро вечера мудренее, — прошептал он, укрываясь одеялом из верблюжьей шерсти.
Две недели с лишком продолжалось это однообразное плавание к верховьям реки. Все шло благополучно, только москиты отравляли каждую минуту, носясь тучами над рекой и болотами. Лишь по ночам дымные костры отгоняли их и давали отдохнуть от укусов и тонкого писка.
Чем дальше вверх, тем более зарастала камышом и осо-кой Собат, тем мельче становились ее воды, и не раз легкие лодки шуршали плоскими днами по песчаным отмелям. Природа кругом заметно менялась. Саванны почти исчезли, зажатые холмами и предгорьями. С запада наступал на них тропический лес и терялся вдали, где смутно рисовались горные громады, и легким облаком то здесь, то там белели далекие снеговые
Это приближались предгорья восточной Абиссинии. В воздухе стало влажнее, и особая теплая прель лесов жарких стран все более и более охватывала путников. Леса подступали вплотную к берегам реки, обвитые лианами [11] , свешивая с своих ветвей причудливо сплетенные стебли эпи-фитов [12] .
Во всей этой гуще чуялась скрытая жизнь, а по ветвям и сучьям лазили и прыгали суетливые мартышки. По ночам особенно ясно слышались трубные крики слонов. Чаще и чаще попадались носороги, а у берегов мелеющей реки тяжело ступали бегемоты, ломая и поедая сочные заросли.
11
Вьющиеся растения, как веревки и канаты, обвивающие деревья.
12
Растения, виснущие на сучьях больших деревьев.
Но вот река будто потеряла свое русло, превратилась в широкое болото, расплываясь в непроходимых чащах лесов.
Здесь пришлось расстаться с лодочниками, которые возвращались в Фашоду, чтобы потом плыть по Бахр-эль-Дже-белю к озеру Альберт-Ниаца с каким-то грузом для Английской Восточной Африки. Пьер дал бумагу к Вильксу, так как он предусмотрительно не брал с собой денег, чтобы не соблазнять зря своих спутников. С ним было только два ящика с бусами, браслетами и ожерельями, которые были взяты на всякий случай, если понадобится купить что-либо у туземцем или сделать подарок.
Прощаясь, лодочники сказали, что километрах в двенадцати на лесном холме есть небольшой дуар [13] галласов, потом радостно повскакали в свои лодки для легкого пути вниз по течению.
— Алла мусселем ву селем аалейку! [14] — крикнули они в последний раз, скрываясь за деревьями.
— Салла эннеби! [15] — ответил им Пьер и дал знак к походу.
Гуськом вытянулись друг за другом носильщики с ящиками и тюками на головах. Пьер и Ибрагим шли впереди. После недалекого, но трудного пути по корням деревьев, пробираясь сквозь кусты и лианы, они добрались до указанного дуара. Деревья поредели, стали попадаться каменные глыбы, овраги, обломки скал, а где-то ревел и бурлил горный водопад. На открывшейся возвышенности, довольно пологой, путешественники увидели несколько хижин с высокими конусообразными крышами. Но близость деревушки оказалась обманчивой. Нужно было подняться еще с полкилометра вдоль террасы, густо поросшей пробковым дубом и буками.
13
Деревня.
14
Хвала богу и приветствие вам!
15
Хвала пророку!
Свершив подъем, Пьер будто вступил в другую страну, с другим климатом. После тропической роскоши и яркости глаз с любовью встречал, как родных, кусты орешника, широкие вязы, дикие груши, серебристые ивы, кипарисы, каштаны, обвитые диким хмелем и повиликой. В лесах пахло миртом и маслинами, и густой волной ходил запах цветущих олеандров.
Горный дуар населяли галласы, признающие власть абиссинского негуса. В общем они мало отличались от лодочников, доставивших сюда Пьера, но были культурнее и
Они гостеприимно приняли Пьера и объявили, что граница Абиссинии начинается от их деревни. Он ни звуком не обмолвился о Паруте и горе Лунного духа, зная суеверность дикарей и боясь, что носильщики покинут его, как только станет им известно о цели путешествия. Он объявил, что отправляется к негусу, у которого состоит на службе, и подробно расспросил галласов об условиях местности, долинах, подъемах и горных перевалах. Подарки бусами и браслетами сделали их окончательно друзьями.
Глава племени привел Пьера к своей куббе [16] и торжественно произнес на языке своей религии:
16
Хижина.
— Мархабкум! [17]
Пьер взял с собой Ибрагима, сказав ему, что хочет прочесть свою священную книгу и возблагодарить аллаха за счастливо совершенный переход. Ибрагим одобрил его намерение выразительным кивком головы и занялся разговорами с хозяевами. Пьер тем временем, вынув детальную карту Абиссинии и Английской Южной Африки, углубился в изучение предстоящего ему на завтра пути.
Он решил провести в этом дуаре остаток дня и ночи, чтобы дать себе и людям хорошенько отдохнуть и запастись свежими силами для горных переходов.
17
Добро пожаловать!
Ночь провел он в куббе, спокойно выспавшись на постланном верблюжьем войлоке, и только перед самым рассветом сон его был потревожен. Но Пьер был доволен, так как в награду за беспокойство увидел редкую сцену, какую не всякому европейцу приходится видеть.
Было совсем светло, когда он вышел. Густые темные тени еще тянулись от гор и прятались по лесным чащам — где-то там, за горными хребтами, уже поднялся огненный шар солнца и пронизывал воздух длинными косыми лучами.
Дикие крики и визги потрясали окрестность, перемешиваясь с рыканьем леопарда, а в целом получался такой адский концерт, что звенело в ушах. Выйдя из небольшой, но очень густой рощи цветущих олеандров, Пьер увидел ложбинку, где разыгрывалась битва. Сверху, по склону горы, теснясь сплошной стеной и бросая каменья, наступали павианы. Львиные гривы на их огромных головах яростно топорщились, оскаленные длинные морды щелкали клыками, испуская дьявольский рев. Внизу, подмяв молодого павиана, распыжившись и рыча, приник леопард.
Исход боя был предрешен, и Пьер воздержался от всякого вмешательства. Бесстрашные ряды обезьян все ближе и ближе подступали к леопарду, но тот словно окаменел, не спуская глаз с врагов. Раненый павиан тоже замер, понимая, что решается его участь.
Наступал критический момент. Еще несколько секунд двигались ряды обезьян, — расстояние между врагами медленно уменьшалось. Центр борьбы как бы сосредоточился на борьбе воли, а не на физической силе.
Но вот леопард не выдержал. Его задние лапы осторожно передвинулись назад, то же сделали и передние. Он пятился почти незаметно. От напряженных движений за-змеилось все его упругое гибкое тело, и он несколько отступил от своей жертвы. Злобный рев вырвался из его груди, но еще более грозный рев испустили павианы, подхватывая длинными руками раненого товарища и продолжая наступать в виде полукруга. Ясно было, что они хотят окружить и истребить своего врага.
Теперь леопард гордо стоял во весь рост, как громадная кошка, сверкая пятнистой шкурой и ударяя себя пушистым хвостом. Медленно поворачивая голову, он, казалось, измерял силы врагов и оценивал их маневр. Убедившись в их превосходстве, он повернулся к ним задом и в несколько легких прыжков пересек ложбину и скрылся в чащу кустарника.
Продолжая реветь и ворчать, павианы поднимались вверх но скалам. Раненый полз с ними. Пьер пожалел, что этого нельзя было заснять для кинематографа, и, усевшись на камне, развернул карту.