Гора Мборгали

Амирэджиби Чабуа Ираклиевич

– Я хочу сказать: любая власть во все времена берет на войну в первую очередь молодых. У них горячие сердца, они бездумно жертвуют собой, влекомые инстинктом, а не разумом. Восстание - как юноша, исполненный экстаза, за счет этого оно и побеждает! Восстание обречено на провал, когда в дело активно вмешивается способность анализировать и проницать, свойственная пожилым интеллигентам. Мудрость вредит восстанию, мудрость нужна до восстания и после него, независимо от победы или поражения. Парадокс? Пересмотрите историю восстаний под этим углом. Известно, что есть интеллигенты иного склада - неудачники. У этих ко всему отношение злобное, циничное. Они стремятся проникнуть

в новую для них сферу деятельности, вкорениться в нее и взять бразды правления в свои руки. Вы меня поняли?

– Да, понял. А дальше?

– Их нужно устранить из лагеря. Большинство с радостью согласится унести ноги от опасности. Иные в лепешку расшибутся: хочу, дескать, умереть вместе с вами! Пусть остаются, Бог с ними...

– Святополк уже разогнал интеллигентов. Шайка Киприна стала возводить на них поклепы, а когда раздосадованные интеллигенты потребовали у Святополка объяснений, он им сказал: "Я знаю, вы - агенты чекистов. Если можете возразить мне - слушаю, возражайте!"

– Ладно, оставим это. Знаете ли вы, кто такой Святополк и откуда у него это имя?

– Нет.

– Я знаю. Он вроде Святополка Окаянного, предал гибели своих же братьев из-за политических разногласий... Думал ли ты о смерти Володи Носа? С ним он разделался так же, как с интеллигентами: вы, дескать, агенты чекистов, - и убрал конкурентов с дороги. Ясное дело, расчищает путь. Для него восстание - это идефикс. Конечно, он тоже страдает манией величия, но как руководитель он, безусловно, на порядок выше всех. Вы, вероятно, знаете, у него есть свои люди. Довольно большая группа, у них коноводом Киприн. Они с готовностью выполняют все задания Святополка, в том числе и убийства. Почему? Потому что паранойя для них равносуща гениальности... Знаете, что дает мне смелость быть с вами откровенным? Во-первых, я чувствую ваше отношение к Святополку и знаю, вы меня не выдадите. Во-вторых, меня отсюда скоро заберут. Вы с Минцем составили Обращение к правительству, я его прочел - разрешить иностранцам выезд на родину!.. Помимо этого, в Обращении есть пункт- признать заключенных официальной стороной... Это дополнение внес Святополк, он собирается использовать его для своих дел. Я кончил, теперь я в ваших руках...

Тем временем мы узнали от пожарников, врачей и знакомых с воли, что полковник Зверев с приспешниками отбыл в Москву на совещание. Через неделю прошел слух, что он возвращается с особыми полномочиями! Сказать, что это было для нас неожиданностью, не могу, мы и так предполагали, что за нас возьмутся всерьез. А что им оставалось?! В общем, начальство прибегло к террору. Первая трагедия произошла на Медвежке. Конвой вел колонну заключенных на работу. У старичка сектанта подкосились ноги, он упал. Сколько ни кричали на него конвоиры, встать он не смог. Расстреляли. Весть об этом распространилась по всем лагерям. Была пора долгих ночей. В четвертом лагере двое сектантов проникли в запретную зону и с криками "Начальник, стреляй!" стали карабкаться на проволочное заграждение. Расстреляли и этих. Дважды еще разъяренные конвоиры пытались вывести заключенных из строя и пристрелить на месте. Товарищи не позволили. И оба раза конвой едва не открыл стрельбу по всей колонне. Эти эпизоды накалили страсти, люди были на пределе, для восстания нужна была искра, и она высеклась.

Пятый лагерь был мужским, шестой - женским. Их, как обычно, разделяла огневая зона с ограждением из колючей проволоки. Вечерами к зоне с обеих сторон сходились женщины и мужчины, в основном земляки. Если кто получал весточку из дома, обменивались новостями. Были заигрывания,

шутки, люди отводили душу... Часовые смотрели на это сквозь пальцы. Если мне память не изменяет, это случилось вечером третьего или четвертого мая тысяча девятьсот пятьдесят третьего года; парни, по обыкновению, балагурили с девушками, переириниваясь через зону, и вдруг часовой открыл по ним пулеметный огонь. Несколько человек упали - кого убило, кого тяжело ранило. Чаша терпения переполнилась. Представителей администрации вышвырнули из лагеря...

Мы объявили всеобщую забастовку. На другое утро к нам присоединились все лагеря полуострова Таймыр.

Остановилось все: строительство Норильска, добыча и переработка меди, угля, железа, кобальта и других цветных металлов. Прекратились работы по погрузке и разгрузке морских и речных судов. Свободное население охватила паника. Лагерь обнесли окопами, установили огневые точки. На сторожевых вышках поместили динамики. Появились какие-то полковники, попытались начать переговоры. Лагерный забастовочный комитет отказался разговаривать с мелкими сошками. Тогда пожаловали генералы с материка. Помню, какие у них были удивленные морды: из-за чего, дескать, сыр-бор! Мы требовали представителей правительства, хотели официально, из рук в руки, передать наши требования.

Пообещали пойти и на эту уступку!

На заседании комитета мы доработали документ - Обращение к Политбюро Компартии, Совету Министров СССР. За преамбулой на трех страницах следовало двенадцать пунктов требований:

1. Упразднить номерную систему; то есть спороть номера, заменяющие нам фамилии, имена, отчества, с груди, левого рукава, правой штанины и шапки.

2. Упразднить заведенный порядок, в соответствии с которым заключенные в бараках сидели взаперти с семи часов вечера до шести утра.

3. Снять решетки с жилых помещений.

4. Предоставить свободу переписки; официально мы имели право посылать два письма в год, но на самом деле и этого не было.

5. Признать заключенных официальной стороной; мы хотели добиться, чтобы все злободневные вопросы решались с администрацией на основе соглашений.

6. Установить восьмичасовой рабочий день.

7. Отправить всех иностранцев на родину для отбывания срока в соответствии с законами их стран.

8. Перевести в отдельный лагерь занлюченных-краткосрочников на время принятия решения касательно их будущего.

9. Немедленно освободить инвалидов. (Три последних пункта имели свой подтекст: мы готовы стоять до последнего и хотим уберечь от кровопролития людей, которым недолго ждать освобождение.)

10. Освободить женщин с малолетними детьми, независимо от приговора, исключая случаи преднамеренного убийства и приравненные к ним преступления.

11. Ликвидировать ОСО - Особое Совещание МВД СССР - орган, наделенный правом выносить заочно приговор от трех лет до расстрела включительно на основании заключения, представленного Комитетом госбезопасности.

12. Пересмотреть все политические дела, которые когда-либо рассматривались Комитетом госбезопасности. Без исключений.

Обращение мы передали начальству.

Никакой реакции! По мнению Святополка, текст следовало зачитать лагерникам. Я принес документ на площадь, там никого не оказалось. Пошел на стадион. Народу собралось видимо-невидимо. Святополк стоял возле трибуны с членами комитета. Я передал сообщение и спросил: "Почему назначили митинг на стадионе?" "Площадь плохо просматривается, пусть чекисты видят наше единодушие!" - ответил Святополк, поднимаясь на трибуну, и стал читать документ.