Гора трех скелетов
Шрифт:
Судя по всему, стреляли с дороги, и кто это делал, знал свое дело. Должно быть, нас засекли, когда я любовался Адриатикой. Теперь работала целая минометная батарея. Стреляли по площади, точнее сказать, куда бог послал: и по террасе, и по лесу. Мы лежали не шевелясь, а они стреляли и стреляли, и, если бы я сказал, что мне было не страшно, мне бы не поверили.
Боль я почувствовал не сразу. Какое-то время я лежал, боясь поверить очевидному, и лишь когда попробовал освободить ногу, застрявшую в щели между двух камней, не смог сдержать
Йованка, уже вылезавшая из воронки, испуганно ахнула:
– Господи, что с тобой?
– Нога. – Я попытался улыбнуться.
Она подхватила меня под мышки и помогла повернуться. Потом просунула руку в каменную щель:
– Больно? Так больно?… А ну смотри мне глаза! Смотреть-то я смотрел, только мало что видел сквозь накатившие слезы. Я чувствовал себя нашкодившим пацаном, которого взяла в оборот строгая воспитательница.
– Больно, – сознался я. – Но не очень. Кажется, кость не сломана.
– Чудеса, да и только. – Она осторожно подняла камень, нога высвободилась. – . И у тебя нога? Вы что, сговорились?… А ну-ка давай попробуем встать…
Я протянул Йованке руку. Я схватил ее за руку и резким рывком заставил присесть рядом.
– Не высовывайся, – прошептал я.
Йованка потянулась за автоматом.
– Что случилось. – Она тоже перешла на шепот.
– Уж больно точно стреляли… Боюсь, кто-то корректирует минометчиков, совсем рядом…
Она осторожно раздвинула папоротник и огляделась:
– Ничего не видно, кур… – Йованка выдернула у меня из руки свою зеленую ленточку и занялась подвязыванием волос. – Вот там скала, с нее вся терраса видна.
Я прикинул расстояние.
– Метров двести… Может быть, и оттуда. Между прочим, для «Калашникова» это не расстояние.
Впервые в жизни я решал тактико-техническую задачу с женщиной, смотревшейся в зеркальце.
Я слегка согнул больную ступню, и оптимизма у меня прибавилось. Нога, похоже, не была сломана.
– Кажется, в порядке, – облегченно вздохнул я.
– «Кажется»! – передразнила Йованка. – А ну дай сюда ножик.
Из кармана шорт Йованка вынула аккуратно завернутый в фольгу пакетик, из пакетика достала второй свой носок и принялась разрезать его.
– Сними ботинок.
Тугая повязка на ступню была наложена быстро и со знанием дела. Я бы даже сказал, вполне профессионально.
– В прежней жизни ты была медсестрой, – похвалил я.
– Не подлизывайся, – пробормотала Йованка. – Попробуй наступить на ногу.
Я натянул тяжелый армейский ботинок, чуть приподнялся и мешком завалился на бок. Нет, не от боли.
– Там, в кустах, кто-то есть, – тихо сказал я, потянувшись за автоматом. – Это они, холера!..
– Эй, вы там?
Моя отпавшая от изумления челюсть стукнулась о приклад автомата. Окликнули нас по-польски. Немного поразмыслив, я пришел к выводу, что удивляться, собственно, нечему. Кто же, как не свои, долбал нас из миномета? – Не отзывайся, – прошептала
– Эй! Не стреляйте! – Голос немного приблизился, но того, кому он принадлежал, не было видно, что больше насторожило меня.
– Если сейчас не покажется, значит, просто отвлекает внимание, – сказал я. – Прикрой меня сзади…
Йованка отползла от меня.
Часики тикали, а из кустов никто не показывался. Землячок явно тянул время. Я передернул затвор.
– Мы хотим помочь вам! – У типа был либо идеальный слух, либо он читал мои мысли.
Теоретически те, кто был внизу, могли принять нас за боснийцев и обстрелять из миномета, но этот, который корректировал огонь, он ведь был рядом. Он видел нас. Трудно перепутать красивую женщину с неделю не бритым головорезом. Труднее было смириться с мыслью, что убить тебя хотели соотечественники.
Я уже открывал рот, чтобы отозваться, и меня осенило. Холера ясна, да я же знал этот голос! Когда его голова показалась-таки из кустов, я находился под впечатлением неожиданного открытия.
Мой противник был хорошим спецом. К тому же мины поубавили зелени вокруг. Он сразу засек меня и выпустил очередь из автомата. Спасла меня та же воронка, по краю которой ударили пули. Я перекатился метра на два под уклон, но стрелять не пришлось: тренированный землячок исчез из виду, как призрак. А потом я увидел летящую в мою сторону гранату. Стальное яйцо со смертью внутри кувыркалось в воздухе, когда позади меня застрочили сразу два автомата: один «Калашников» Йованки, другой поменьше калибром, может быть «берилл».
Граната грохнула, не долетев до меня метров пять. Раздался торжествующий крик Йованки:
– Ага, получил!
Минуты две было тихо. Решившись, я поднял голову и выглянул из-за укрытия. Вышло так, что мы с землячком выстрелили одновременно и оба промахнулись. Но, похоже, я был поточнее: мой оппонент сдавленно выругался. Должно быть, ему в глаза попал песок.
– Ты еще жив, урод? – крикнул я. – Непорядок!..
В ответ он бросил гранату. Уже другую, с ручкой. Вскочив на ноги, я отбил ее прикладом автомата, как теннисной ракеткой. Через пару секунд, когда граната взорвалась в кустах, я понял, что случилось. «Малкош, ты не псих, ты неизлечимый придурок!» – сказал я себе.
А потом до меня дошло, что я торчу над папоротником, как мишень на стрельбище. Я упал.
– Йованка! Видишь дерево с дуплом? Отползай туда.
– Сам отползай, – зашипела моя боевая подруга.
– Кто здесь командир, курва мать? – возвысил голос я.
– А кто тут, курва мать, хромой на одну ногу?!. Я же сказала, что не брошу тебя. Никогда, слышишь, теннисист хренов?!
Собачиться ни времени, ни возможности не было. Я засунул в одно место свою мужскую гордость, взял автомат за ремень и начал отползать в юго-восточном направлении, то есть к террасе, на брюхе и ногами вперед.