Горбачев и Ельцин как лидеры
Шрифт:
Напротив, большинство воспоминаний о Ельцине писали его сторонники (Е. Т. Гайдар, С. А. Филатов, А. В. Коржаков, В. В. Костиков, Ю. М. Батурин, Г. А. Сатаров, Л. Г. Пихоя): мужчины и женщины, которые не были членами отвечающего за принятие решений органа власти, возглавляемого Ельциным. Они редко видели, чтобы он обсуждал политические вопросы с влиятельными политиками и принимал решения на основе консенсуса или по принципу большинства. Ельцин, в отличие от Горбачева, не был подотчетен формальному коллективному руководству. Исходя из этого, большинство ключевых решений Ельцина на посту президента принимались им самим на закрытых совещаниях. Поэтому воспоминания о годах его пребывания у власти, как правило, акцентируют внимание на его личностных качествах и на том, как он обращался с подчиненными или противниками. Это воспоминания более о Ельцине как человеке, чем о Ельцине, принимающем решения и создающем коалиции.
По указанным причинам, когда мы используем мемуарную литературу для исследования политической индивидуальности
По этим разнообразным текстам я выявляю внутри- и внешнеполитические программы каждого из лидеров и то, как они развивались с течением времени. Периодически сравнивая и сопоставляя их с аналогичными образцами риторики и поведения Хрущева и Брежнева, которые я проанализировал в своем более раннем исследовании [Breslauer 1982], я пытаюсь углубить наше понимание преемственности и изменчивости советской и российской политики за последние полвека.
Разного размера фрагменты отдельных глав, в настоящее время значительно переработанные, были опубликованы ранее. Фрагменты главы четвертой и части главы пятой появлялись в [Breslauer 1994]. Части главы седьмой появлялись в [Breslauer, Dale 1997], главы восьмой – в [Breslauer 1999]. Переработанные впоследствии части главы девятой были опубликованы в главе «Политическое лидерство Ельцина: зачем вводить войска в Чечню?» книги [Breslauer et al. 1995:1-24]. Большая часть главы тринадцатой в черновом виде появилась в статье «Оценивая Горбачева как лидера» [Breslauer 1989]. Части главы четырнадцатой публиковались под заголовком «Персонализм и процедурализм: Борис Ельцин и институциональная хрупкость российской системы» в [Breslauer 2000]. Части главы двенадцатой, а также фрагменты будущих глав тринадцатой и четырнадцатой выходили под названием «Оценивая Горбачева и Ельцина как лидеров» в [Breslauer 2001].
В течение последних десяти лет множество учреждений поддерживало мои исследования, которые привели к написанию этой книги. Я благодарен Калифорнийскому университету в Беркли, Корпорации Карнеги в Нью-Йорке и Национальному совету исследований Евразии и Восточной Европы за гранты на исследования и поездки. Центр славянских и восточноевропейских исследований Калифорнийского университета в Беркли и его преемник, Институт славянских, восточноевропейских и евразийских исследований, неизменно предоставляли мне идеальные организационные условия и давали возможности для обмена идеями, проявляя ту вовлеченность в работу, без которых неосуществимы никакие амбициозные проекты. Конечно, я не смог бы выпустить эту книгу без поддержки всех этих учреждений. Надеюсь, я оправдал их доверие.
Многие помогали мне с критикой ранних черновиков всей рукописи. Я рад возможности поблагодарить их здесь: Ричарда Д. Андерсона, Арчи Брауна, Валери Бане, Тимоти Колтона, Кейт Дарден, М. Стивена Фиша, Джеймса Гольджайера, Стивена Хэнсона, Джеффри Копштейна, Дэвида Лэйтина, Джеймса Рихтера, Ричарда Сэмюэлса, Илью Винковецкого, Эдварда Уокера, Лукана Уэя и Стивена Уайта. Вся ответственность за конечный продукт полностью лежит на мне.
Я также не могу не отметить роль многочисленных аспирантов Калифорнийского университета в Беркли, благодаря помощи которых в исследованиях я на протяжении многих лет собирал материалы. Четыре аспиранта не просто собрали материалы, а пошли гораздо дальше; они в существенной степени помогли мне в их анализе. Я благодарен Кэтрин Дейл, в соавторстве с которой я написал статью, послужившую основой для частей главы седьмой. Я также благодарю Мэтью Дж. фон Бенке, Леонида Киля и Илью Винковецкого. Илья, в частности, заслуживает особой благодарности как за все то время, которое он на это потратил, так и за исключительные аналитические способности, которые он задействовал в изучении нами различных речей и воспоминаний.
Наконец, я благодарен своей семье за их терпение, поддержку, хорошее настроение и неподдельный энтузиазм на протяжении столь длительного времени. Мои дети, Мишель и Дэвид, выросли на «Горби» и «Борисе». Все 25 лет нашего с Иветтой брака где-то рядом с нами всегда были четыре «приятеля», умолявшие о внимании: Никита, Леонид, Михаил и Борис. В целом наша жизнь всегда была гармоничной и спокойной. Советская и российская политика, постоянный предмет моего интереса, давала мне темы для размышлений. С Иветт, Мишелем и Дэвидом, этими тремя лучшими друзьями, прекрасен был каждый день; что может быть лучше, чем возвращаться домой к близким людям.
Глава 1
Стратегии
политике
Чтобы добиться того, что им удалось, Горбачеву и Ельцину пришлось преодолеть множество препятствий на пути к переменам. Для этого от них требовалось проявить лидерство, которое я определяю как процесс, направленный на то, чтобы растянуть границы социальных ограничений ради достижения социальных целей [1] . Имеется несколько видов таких ограничений: 1) организации, институты и процессы, структурирующие политику и управление; 2) материальные интересы отдельных лиц и групп; 3) идентичности, идеологии и культуры отдельных лиц и групп. Обычно в устоявшейся или укоренившейся, закосневшей системе эти ограничения взаимно усиливаются. Идеологии и культуры служат оправданием институтов и процессов, структурирующих как политическую жизнь, так и распределение материальных вознаграждений среди населения. Эти институты и процессы обеспечивают сохранение политики, ориентированной на преобладающую идентичность и воспроизводящей существующие модели социального и политического неравенства.
1
Определение лидерства как процесса «растягивания ограничений» (англ. stretching constraints) см. у Уоррена Илчмана и Нормана Апхоффа [Ilchman, Uphoff 1969].
Сталинская система была именно такой укоренившейся системой, но некоторые из особенностей этой системы ненадолго пережили смерть ее основателя. Преемники Сталина отвергли продолжение массового террора и жесткой экономии, деспотическое правление и постоянную конфронтацию с капиталистическим миром. Вдобавок к этому им пришлось иметь дело с проблемой реформирования (Хрущев, 1953–1964), адаптации (Брежнев, 1964–1982) или трансформации (Горбачев, 1985–1991) советской системы монополистической власти коммунистической партии и политики «антиимпериалистической борьбы» за рубежом, тогда как Ельцин (1989–1999) стремился полностью разрушить эту систему и заменить ее работоспособной альтернативой.
В своей ранней книге я рассматривал стратегии, примененные Хрущевым и Брежневым для реформирования и адаптации советской системы [Breslauer 1982] [2] . В настоящем исследовании я переключаю внимание на их преемников. Обе книги посвящены теме реализации лидерства, но здесь я фокусируюсь на его более сложном и более широком варианте, который именуется «трансформационным лидерством».
Общим характеристикам трансформационного лидерства посвящена обширная литература по организации управления в частных корпорациях [3] , бюрократических структурах [Doig, Hargrove 1967] и государстве [Burns 1978; Gardner 1995]. Определения этого понятия разнятся, но обычно они включают в себя процесс фундаментального изменения культуры и принципов упорядочивания управляемых единиц. Добиться этого – непростая задача. Чтобы произвести такие изменения, лидер должен предпринять несколько действий:
2
См. также [Richter 1994; Anderson 1993]. Рихтер и Андерсон в своих исследованиях применили мою концепцию к внешней политике при Хрущеве и Брежневе и обнаружили, что модели, которые я выделил во внутренней политике, в равной мере наблюдаются и в политике внешней. Кроме того, Андерсон разработал и обогатил эту концепцию, синтезировав теорию принятия решений новым способом и тем самым подкрепив наши выводы с помощью дедуктивной логики. Уильям Томпсон опубликовал политическую биографию Хрущева, где он использовал архивные источники, ставшие доступными благодаря гласности [Tompson 1995]. В книге Томпсона не ставилась цель проверить какую-либо теорию или хотя бы увязать закономерности и результаты изысканий с существующей западной литературой о Хрущеве. Тем не менее его периодизация правления Хрущева хорошо согласуется с моими выводами, равно как и его защита политики Хрущева. С. Н. Хрущев [Хрущев 2003] в своем солидном исследовании-мемуаре сосредоточен на внешней политике; его книга – ценный источник информации о приоритетах внешней политики Н. С. Хрущева, его миропонимании и чувствах. В то же время она не дает глубокого понимания сути и эволюции политических стратегий и представлений Хрущева, возможно потому, что, как автор отмечал в своей более ранней книге, отец нечасто доверял членам семьи сведения о кремлевской политике [Khrushchev 1990: 186–187].
3
Напр., [Selznick 1957; Tichy, Devanna 1986].
• Публично заострить внимание на несовместимости возникающих детерминирующих внешних факторов, с одной стороны, и текущих принципов и культурных особенностей – с другой.
• В общем виде представить альтернативное видение политической организации и политической культуры, которые будут способны восстановить гармоничные взаимоотношения между трансформированной единицей управления и ее внешней средой.
• Мобилизовать заинтересованные группы в поддержку этого видения.
• Предотвратить саботаж трансформации со стороны защитников существующего порядка.