Горбун лорда Кромвеля

Сэнсом Кристофер Дж.

Мы двинулись вслед за процессией. По дороге я неоднократно ловил на себе взгляд приора Мортимуса, но всякий раз, как я смотрел на него, он поспешно отводил от меня глаза. С носилок капала вода, оставляя на снегу темную дорожку.

В саду собралась толпа монахов и служек, гудящая, как пчелиный рой. Приор сердито приказал им возвращаться к своим обязанностям, те послушно повиновались и пошли прочь, то и дело оглядываясь на покрытые одеялом носилки. К нам подошел брат Гай.

– Кто это? Говорят, кто-то утонул в пруду.

Обращаясь к служкам,

я произнес:

– Несите труп в лазарет, на обследование брату Гаю. Марк, иди вместе с ними. И прихвати с собой вот это. Положи в нашей комнате. – Я протянул ему промокшую сутану. – Только поосторожней с мечом. Он острый.

– Я должен как-то сообщить нашей братии о том, что случилось, – произнес приор.

– Скажите просто, что в пруду найдено чье-то тело. Не уточняйте, чье именно. А теперь, господин аббат, мне хотелось бы с вами немного потолковать. – Я кивнул в сторону его дома.

И снова мы сидели в его кабинете, по обе стороны от стола, заваленного всякими бумагами, поверх которых покоилась монастырская печать с комком красного воска. За последние несколько дней лицо аббата состарилось по меньшей мере лет на десять и приняло изможденный и перепуганный вид, а некогда здоровый румянец на щеках сменился пугающей бледностью.

Сначала я достал и показал аббату меч. Он бросил на него взгляд, исполненный отвращения.

– Узнаете? – осведомился я, указав на серебряную цепочку, которую положил на стол вслед за первым вещественным доказательством.

– Нет, – поглядев на нее, ответил он. – Первый раз вижу. Вы нашли это на…

– Да, на теле девушки. А что вы можете сказать о мече?

Он снова отрицательно покачал головой.

– Мы здесь вообще никакого оружия не держим.

– Пожалуй, мне не следует спрашивать вас о том, узнаете ли вы тело Орфан Стоунгарден. Ибо узнать его воистину невозможно. Придется осведомиться насчет подвески у госпожи Стамп.

Он с ужасом посмотрел на меня.

– У смотрительницы приюта? Неужели без этого никак нельзя обойтись? Мне бы не хотелось, чтобы вы вовлекали ее в это дело. Она всегда нас недолюбливала.

Я пожал плечами.

– И будет любить еще меньше, – сказал я, – когда узнает, что ее подопечная была убита в стенах вашего монастыря и сброшена в пруд. Госпожа Стамп говорила, что девушка чувствовала себя очень несчастной, когда работала у вас. Что вы можете на это сказать?

Вместо ответа он спрятал лицо в ладони. Я думал, что он расплачется, но спустя мгновение аббат вновь посмотрел на меня.

– Нехорошо заставлять молодую девушку работать в монастыре. В этом я вполне согласен с лордом Кромвелем. Но в те времена делами в лазарете заправлял брат Александр. Он стал немощным и нуждался в помощи. Поэтому, когда прислали эту молодую особу, он изъявил желание взять ее к себе.

– Возможно, потому что она ему приглянулась. Говорят, она была прехорошенькой.

Прежде чем продолжить, аббат слегка прокашлялся.

– Нет, дело в том, что вы не

знали брата Александра. Он был не такой, как все. Я в самом деле считал, что для него будет лучше, если ему будет прислуживать девушка, а не молодой человек. Это все происходило как раз накануне того, как к нам прибыла комиссия, когда…

– Ясно. Когда юноше, возможно, пришлось бы беречь от него свой зад. Однако как объяснить то обстоятельство, что во время исчезновения девушки в лазарете уже служил брат Гай?

– Дело в том, что брат Александр был упомянут в отчете комиссии. Это окончательно подорвало его здоровье. С ним случился удар, и он вскоре отошел к Господу. После его смерти на это место заступил брат Гай.

– Так кто же из монахов все-таки приставал к девушке? Я уверен, что это обстоятельство имело место.

Аббат покачал головой.

– Видите ли, сэр, иметь в монастыре хорошенькую девушку – слишком большое искушение. Женщины самим своим существованием соблазняют мужчин. Подобно Еве, сбившей Адама с пути истинного. Как бы там ни было, но монахи такие же люди, как все.

– Насколько мне известно, девушка никого не соблазняла. Тем не менее она неоднократно подвергалась домогательствам. Еще раз спрашиваю вас, господин аббат. Что вам известно?

Плечи Фабиана поникли.

– Ко мне поступали жалобы со стороны брата Александра. Он говорил, будто к девушке приставал молодой монах по имени Люк – тот, что служит в прачечной.

– Хотите сказать, что он ее изнасиловал?

– Нет-нет. До этого не дошло. Я лично поговорил с братом Люком и строго-настрого запретил ему с ней видеться. Однако он не угомонился и продолжал ей досаждать. Тогда я ему сказал, что если это не прекратится, то ему придется покинуть стены монастыря.

– А как насчет других? К примеру, старших монахов?

Он бросил на меня перепуганный взгляд.

– Были жалобы на брата Эдвига и приора Мортимуса. Они делали девушке непристойные предложения. В особенности брат Эдвиг, который наиболее усердствовал в этом деле. И я снова, как и в первом случае, был вынужден сделать им строгое предупреждение.

– Вы говорите, брат Эдвиг?

– Да.

– И ваше предупреждение возымело действие?

Как-никак я аббат, сэр, – с налетом былого высокомерия произнес он и, слегка поколебавшись, добавил' – А не могло ли случиться так, что она сама утопилась от отчаяния?

– В народе ходили толки, будто она украла золотые чаши и сбежала.

– А что еще мы могли подумать, когда после ее исчезновения не досчитались в церкви этих чаш? Послушайте, а не могла ли она раскаяться в содеянном и выбросить их в пруд, а вслед затем утопиться сама?

– Придется осушить пруд. Но даже если на дне его будут найдены чаши, из этого еще ничего не следует. Убийца мог бросить их в пруд вслед за телом. Например, чтобы повести нас по ложному следу. Нужно все тщательно расследовать, господин аббат. Возможно, придется привлечь к этому делу местную власть. Судью Копингера.