Гордиев узел сексологии. Полемические заметки об однополом влечении
Шрифт:
Транссексуалы, чья половая идентичность не совпадает с их генетическим и гормональным полом, не преследовались законом. Зато они вызывают острую неприязнь у некоторых врачей, считающих их “холодно-отстранёнными и бесчувственными, эгоцентричными, демонстративными, одержимыми и ограниченными” (Sigusch V. et al., 1979). Ян Голанд с соавторами (2002) упрекают транссексуалов в “маниакальной одержимости” и прочих “грехах”; их шокирует нарочитость и демонстративность, с какими “девочки отправляют свои физиологические потребности стоя, мальчики – сидя”. Но ведь очень похоже ведут себя и экспериментальные животные. Суки, получившие в критический период половой дифференциации их мозга андрогены, становясь взрослыми, мочатся “по-кобелиному”, поднимая заднюю ногу (Martins T., Valle J. R., 1948).
Психологию и поведенческие реакции представителей сексуальных меньшинств полезнее рассматривать не столько с позиций гетеросексистской этики, сколько с учётом исследований, проведенных нейрофизиологами.
Чем объясняется полярность подходов к проблеме однополого влечения?
Кон абсолютизирует принцип демедикализации гомосексуальности. Отчасти его позиция вписывается в общую тенденцию демедикализации психиатрии на Западе. Социальные работники и психологи вытесняют там врачей из психиатрической практики. Американские психиатры расценивают это как “надвигающуюся катастрофу” (Мотов В. В., 2003). Кон отказывает врачам в праве исследовать природу девиации, а также лечить тесно спаянные с нею невротические расстройства. Он относит гомосексуальность к области культуры и психологии, но ни в коей мере не к медицине и биологии. Для него однополое влечение – феномен сугубо гендерный.
“Гендер – обозначение пола как социо-культурного конструкта; социальный аспект отношения полов” (Ильин Е. П., 2002). По идее, гендерный подход должен был преодолеть “старый грех”, приписываемый сексологии, – её биологическую детерминированность. Предполагалось, что, не игнорируя нейрофизиологическую природу секса, он обогатит знания о нём социальными и культурными аспектами. На деле же, тип полового поведения и характер сексуальной ориентации стали рассматриваться вне связи со структурами головного мозга, обеспечивающими эти функции. Вопреки научным фактам, Джон Мани считает биологически обусловленными “лишь такие половые отличия, как менструации, беременность и лактация женщин, а также способность мужчин к оплодотворению” (Money J., Ehrhardt A., 1972). Половая идентичность и сексуальная ориентация, полагает он, формируются исключительно воспитанием; пол ребёнка до одного года может быть произвольно изменён. Эта ошибочная доктрина уже привела к трагедиям, речь о которых впереди.
Подобный вульгарный социологизм игнорирует фундаментальные положения и факты, установленные учёными. Чарлз Феникс (Phoenix C. H. et al., 1959), Уильям Янг (Young W. et al., 1964), Гюнтер Дёрнер (D"orner G., 1967, 1972, 1978), Саймон Левэй (Le Vay S., 1993) и многие другие показали разницу в строении головного мозга мужчин, женщин и “ядерных” гомосексуалов; открыли механизмы его половой дифференциации; выявили биологическую природу “ядерной” би- и гомосексуальности и даже научились вызывать гомосексуальное поведение в эксперименте на животных.
Очевидно, что концепция “гендера без берегов” требует критического обсуждения. Сохранив достоинства гендерного подхода, необходимо нейтрализовать порождённые им иллюзии и ошибки.
Эрудиция Кона по вопросам однополого влечения велика. Он располагает сведениями о частоте суицидов не только среди геев США, но и давно исчезнувшей страны под названием ГДР. Тем не менее, ему и в голову не приходит сопоставить два факта: высокую частоту так называемых “немотивированных” самоубийств геев и свойственную им невротическую враждебность и насторожённость к врачам (ятрофобию). Этот невроз вызван опасением, что врач способен проникнуть в душевный мир геев с его комплексом неполноценности и невротическими страхами. В основе ятрофобии лежит неосознанное осуждение гомосексуалами собственной нестандартной половой ориентации, порой вопреки их утверждениям, что они гордятся ею. Кон не догадывается, что за термином “сверхценность сексуальной сферы” часто скрывается аддиктивная зависимость, которая превращает девиацию в перверсию (Имелинский К., 1986; Ткаченко А. А., 1999; Перехов А. Я., 2002). Врачи должны лечить геев не от гомосексуальности, “но только от болезней”, – настаивает Кон. Это бесспорно,
Между тем, самая частая причина обращения к сексологам – неприятие пациентом собственной гомосексуальности, эго-дистоническая форма его девиации. Он требует от врачей “сделать его нормальным”. Реже невроз, заставивший девушку или юношу обратиться за лечебной помощью, вызван не отрицанием гомосексуальной идентичности, а конфликтом с родителями, изменой любимого человека или его намерением вступить в брак, а также другими психогенными причинами. Наконец, пациента может привести в кабинет врача не болезнь, а тревога за партнёра, неспособность разобраться в конфликтах и проблемах, разрушающих близость однополой пары.
Антиврачебная позиция оставляет геев и лесбиянок без квалифицированной помощи, а это чревато ростом суицидов. Однако при всех возражениях в адрес Кона, необходимо оценить и очевидную его заслугу: он привлёк внимание к важной проблеме практической сексологии – к ятрофобии геев, продемонстрировав в своей книге её накал.
Невротическое развитие, словно тень, сопутствует нетрадиционной сексуальности. Это показали, в частности, исследования Алана Белла и Мартина Вейнберга (Bell A., Weinberg M. G., 1978). По их данным, эго-синтоническая форма девиации, когда гомосексуальность в целом не вызывает сожалений, наблюдается лишь у 10% гомосексуалов. Они-то и дорожат своими партнёрами, сохраняя им верность. Зато, по крайней мере, 28% геев свойственно эго-дистоническое отвержение собственной гомосексуальной идентичности.
Но и это – лишь частный случай интернализованной гомофобии, вершина айсберга. Гораздо чаще наблюдается своеобразное расхождение. Осознанно геи расценивают однополое влечение как важную и неотъемлемую составную их личности. Неосознанно же они презирают и осуждают его, особенно если речь идёт о пассивной роли в половой близости. Подобная двойственность характерна для 60–68 % “ядерных” гомосексуалов. Она-то, в основном, и определяет невротические формы их полового поведения (промискуитет, аддиктивность, интимофобию). Геи наивно думают, что счастье в любви обрести несложно, стоит лишь повстречать достойного человека. На деле же, у большинства однополых партнёров влечение друг к другу вскоре сменяется взаимным разочарованием и отчуждением. Для этого есть основание: интернализованная гомофобия блокирует способность любить и быть любимым.
Неудивительно, что осознание собственной девиации – процесс мучительный для многих молодых людей, воспитанных в системе гетеросексизма. Гомосексуальные желания и чувства, фантазии и сны вызывают тревогу и смятение, страх быть непохожим на других, обречённым на бездетность и одиночество. Невротические срывы, депрессии, самоубийства наблюдаются у девиантных юношей и девушек намного чаще, чем у их сверстников с традиционной сексуальностью.
Многие пытаются справиться со своим нестандартным влечением, вступая в половую близость с партнёром другого пола. Кому-то это удаётся, кому-то нет. Ведь существует множество видов однополой активности. Различают гомосексуальность “ядерную” (в основе которой лежит особый тип функционирования центров, регулирующих половое поведение), транзиторную (имеющую преходящий характер), заместительную (вызванную отсутствием лиц противоположного пола), невротическую (гомосексуальная активность вызвана тем, что реализация гетеросексуальной близости блокируется психологическими причинами). Важную роль играет соотношение силы двух относительно независимых потенциалов полового влечения индивида – гетеро- и гомосексуального. Но даже самая удачная реализация гетеросексуальной близости отнюдь не решает насущных психосексуальных проблем “ядерных” гомосексуалов.
За десятки лет в работе с сексуальными меньшинствами мало что изменилось. Декриминализация гомосексуальности и её исключение из списка психических заболеваний не устранили главную беду – гомофобию общества. Она по-прежнему порождает у большинства геев интернализованную гомофобию и невротическое развитие. По словам Казимежа Имелинского (1986), невротические переживания гомосексуалов следует различать и, соответственно, по-разному лечить: “одни из них обусловлены нетерпимостью социальной среды и межличностными конфликтами; причиной других является скорее неспособность личности справиться с собственными проблемами и смириться с противоречиями между сексуальными наклонностями и усвоенными моральными нормами; третьи могут быть обусловлены, прежде всего, невротическим развитием личности, в рамках которого девиация является одним из многих проявлений”.