Гордиев узел сексологии. Полемические заметки об однополом влечении
Шрифт:
Типичный хастлер, живущий на Западе (на сленге его называют baggage-boy или goofer), придерживается особой тактики. Вопреки способу заработка, она позволяет ему отмежеваться от геев, причислив себя к гетеросексуалам. В его взаимоотношениях с клиентом демонстрируется своеобразная сдержанность: мол, так уж и быть, я позволю тебе получить удовольствие, но для меня оно сомнительно; по-настоящему я испытываю “кайф” лишь с женщиной. Такой хастлер избегает “нежностей” и поцелуев с партнёрами. Обязательным условием считается его активная роль в сексе. За схемой подобного поведения могут скрываться самые различные половые предпочтения, чувства и желания. Большинство из хастлеров – бисексуалы; многие из них чувствуют себя с однополыми партнёрами гораздо более комфортно, чем с женщинами. В глубине души они сознают свою девиантность. Однако сомнение в собственной
Всё это проливает свет как на эмоции гетеросексуальных мужчин, практикующих заместительную гомосексуальность, так и на типичные проблемы гомосексуалов. От горлиц, оставшихся без пары и попавших в ситуацию накопления полового инстинкта, одних отличает потребность в самоутверждении с демонстрацией презрительного отношения к гомосексуальным партнёрам; других – невротический страх перед девиацией и отказ от её реализации; третьих – отрицание собственной гомосексуальной ориентации, порой вопреки достаточно интенсивной и регулярной однополой активности. В исследовании, проведенном работниками Национального агентства здоровья и общественной жизни США (Laumann E. O. et al., 1994), предлагались анкеты с вопросами о характере половой идентичности (кем себя считает опрашиваемый: гетеро- или гомосексуалом?), о наличии полового влечения к лицам своего пола, а также о наличии гомосексуальных половых контактов. Лишь 24 % из 143 мужчин (общее же количество опрошенных составляло 1410 человек) ответили утвердительно на все три вопроса. Ещё 44 % мужчин, заявляя о наличии у них однополого влечения, тем не менее, сочли себя гетеросексуалами, даже не помышляющими о реализации своего однополого влечения. 22% признались, что живут с партнёром собственного пола, но заявили, что делают это “без желания”. Что же касается ещё 1% опрошенных мужчин, то они признали свою гомосексуальную идентичность, отметив, что не реализовали однополого влечения. Наконец, 2% отнесли себя к гомосексуалам, но дали отрицательный ответ на вопрос о наличии у них как соответствующего полового поведения, так и желания.
Разумеется, у большинства лиц, практикующих заместительную гомосексуальную активность, половая роль не совпадает с половыми предпочтениями. Но зададимся вопросом: возможно ли вступать в однополый контакт без сексуального желания? Даже если бы кого-то принудили к этому насильно, вызвав у него эрекцию под гипнозом, то и тогда речь шла бы об эротическом желании, хотя бы и внушённом. Словом, очевидны две закономерности:
Во-первых, сам факт того, что многие мужчины охотно практикуют гомосексуальную активность, вопреки собственным половым предпочтениям, свидетельствует не только о необоримости желания половой разрядки в периоде юношеской гиперсексуальности, но и о неполноте дефеминизации соответствующих нервных центров в ходе половой дифференциации головного мозга. Разумеется, это предположение требует проверки, но априорно оно представляется вполне обоснованным.
Во-вторых, подавляющему большинству опрошенных свойствен конфликт между стремлением к однополой близости и нежеланием признаться в нём себе и другим. Часть из них не решалась реализовать своё гомосексуальное влечение из-за робости или нежелания связываться с малопрестижной прослойкой общества. Другие по механизму психологической защиты отрицают собственную принадлежность к геям, вопреки тому, что живут с партнёрами своего пола.
Итак, геями хотят быть далеко не все те, кто способен на однополую близость. Но если транзиторная и заместительная гомосексуальность легко и без сожаления отбрасываются за ненадобностью, заменяясь при первой же возможности гетеросексуальным образом жизни, то с “ядерной” дело обстоит иначе.
“Ядерная” гомосексуальность
Основной фактор, определяющий развитие “ядерной” девиации у мужчин – низкий уровень андрогенов, вырабатываемых зародышевыми яичками в критический период половой дифференциации мозга. К этому приводят стрессы, переживаемые беременной; её заболевания: ревматизм, токсикоз беременности, гипертония, болезни желёз внутренней секреции, а также приём женских половых гормонов и некоторых медикаментов (резерпина, снотворных, нейролептиков).
Гомосексуальность, тем более “ядерную”, как правило, ошибочно отождествляют с пассивностью и с отсутствием традиционно мужских качеств, свойственных сильной половой конституции.
Эти наблюдения Дёрнера противоречат, казалось бы, его же собственным экспериментам. Большая доза андрогенов, введённая в критическом периоде половой дифференциации мозга, приводила животных, когда они достигали зрелости, не к гиперсексуальности, а, напротив, к снижению половой активности (D"orner G., Hinz G., 1971). Но если самцу, получившему сразу после рождения 1 мг тестостерона (что в 50 раз выше дозы в 20 мкг, полученной самкой в опытах Дёрнера, речь о которых пойдёт чуть позже при обсуждении природы истинной бисексуальности), назначить в зрелом возрасте андрогены, его поведение станет гиперсексуальным. Иначе говоря, избыточная доза тестостерона, полученная новорождённым крысёнком, подавляет активность его гипофиза и снижает чувствительность яичек к гонадотропину, но зато повышает активность центров, обеспечивающих мужское поведение.
Высокий уровень андрогенов в головном мозге мужского зародыша предопределяет будущую гиперсексуальность мужчины и в какой-то мере даже формирует тип строения его тела. Между тем, “ядерная” гомосексуальность напрямую связана с дефицитом зародышевых андрогенов. Возможно ли, в таком случае, её сочетание с сильной половой конституцией, в основе которой лежит высокий уровень мужских половых гормонов?
Чтобы разрешить подобное противоречие, необходимо сопоставить динамику процессов, происходящих в организме беременной женщины и в тканях зародыша, повторив применительно к человеческому виду то, о чём в предыдущей главе говорилось о животных.
С первого же дня существования плацента превращается в эндокринную железу, продуцирующую женские половые гормоны, а также хорионический гонадотропин (от названия одной из составных частей плаценты – хориона). Секреция же гипофизарных гонадотропных гормонов у беременной неудержимо падает, полностью прекращаясь на втором месяце (Мицкевич М. С., 1978). Динамику секреции хорионического гонадотропина у людей изучали И. С. Розовский с соавторами (1966). Пик его секреции приходится на первые две недели; высокий уровень гормона легко обнаруживается в моче женщины, что позволяет диагностировать беременность на самых ранних сроках. В конце этого периода его выработка снижается, падая к исходу второго месяца до уровня, составляющего едва лишь треть от былого максимума. В самом конце беременности она вновь вырастает в десятки раз по сравнению с уровнем плато, установившимся ко второму месяцу.
Яички зародыша подчиняются стимулирующему воздействию гонадотропного гормона плаценты. Они могут быть обнаружены уже на четвёртой неделе беременности (длина зародыша в этом возрасте составляет всего 3–4 мм); тестостерон в их тканях определяется с девятой недели (Резников А. Г., 1982). Максимум секреции андрогенов приходится на период с 11-й по 25-ю неделю. Во время этого первого критического срока концентрация тестостерона в крови зародыша такая же, как у взрослого мужчины.
Нетрудно заметить, однако, что первые критические сроки максимальной секреции гонадотропина и андрогенов совпадают не полностью. Это можно объяснить только одним – спад секреции хорионического гонадотропина, начавшийся с четвёртой недели, компенсируется началом работы зародышевого гипофиза. Эксперименты, проведенные Шураки на зародышах кроликов и обезьян, показали, что удаление их мозга или разрушение гипофиза приводит к резкому спаду выработки андрогенов, хотя и не к её полному прекращению (Chouraqui J. et al., 1977). Подобная закономерность характерна и для человеческого вида. Иными словами, хотя рост и развитие яичек определяется как гонадотропинами гипофиза зародыша, так и плаценты, основным фактором, определяющим их функцию в ходе половой дифференциации головного мозга по мужскому типу, является развивающаяся гипоталамо-гипофизарная система зародыша.