Гордиев узел сексологии. Полемические заметки об однополом влечении

Бейлькин Михаил Меерович

Как это ни покажется странным, “хабальство” “бешеных девок” имеет те же психологические корни, что и застенчивость английского лорда, уже упомянутого персонажа одного из романов Томаса Манна (1960). “Когда он входил в зал, в нём замечалась странная застенчивость, не вязавшаяся с важной и аристократической внешностью. Столько достоинства было в этом человеке, что такая его манера держаться заставляла предполагать в нём какую-то странность, которая, по его ощущению, должна была привлекать к нему назойливое внимание”.

Лорд находит (с помощью Томаса Манна, конечно) удивительно точное выражение, объясняющее его чувства: “самоотрицание”.

Именно оно лежит в основе карикатурной женственности “хабалок”. Самое интересное, что зачастую утрированная мужественность, горы мускулов, наработанных бодибилдингом, и деланная агрессивность, словом, всё то, что было в одно время модным у “голубого люда” на Западе, – проявления всё того же невротического самоотрицания. Карикатурные “женственность” и “мужественность” показатели отчаяния гомосексуалов, их крайнего недовольства своим Я. Можно согласиться с Домиником Дейвисом (2001), полагающим: “Оба эти стереотипа связаны с попыткой геев избежать принятия своей гомосексуальности в качестве составной части собственной идентичности”.

Между тем, подавляющее большинство из них вовсе не подпадает под рубрику эго-дистонической формы девиации (термин, предложенный З. Фрейдом для гомосексуалов, тяготящихся собственной девиацией). Скорее, речь идёт о проявлениях их неосознанной интернализованной гомофобии. Надёжнее всего (хотя и непомерно высокой ценой) избавляются от самоотрицания транссексуалы. После операции по смене пола, их женственность становится, наконец, естественной. К их числу, похоже, принадлежит и склонный к трансвестизму мальчик из романа Болдуина.

Итак, многие “ядерные” гомосексуалы, при всех их индивидуальных особенностях и сексуальных предпочтениях, часто имеют некие общие черты, делающие их узнаваемыми. Речь идёт об особенностях телосложения, манере двигаться, тембре голоса, некоторых специфических навыках, накопленных в ходе жизненного опыта. Взгляды, жесты, способы перемещения относительно друг друга – отражают отношение к объекту, сексуально привлекательному или непривлекательному; они складываются в сложные ритуалы при выборе партнёра в ходе гомосексуальных “тусовок”.

Определённые типичные черты свидетельствуют и о наличии невротического развития, специфически спаянного с гомосексуальностью и требующего психотерапевтической коррекции. Лечение тем сложнее, чем острее гомосексуальная тревога и чем упорнее невротическое сопротивление пациента. Этим термином называют стремление не допустить обратно в сознание вытесненные из него переживания, лежащие в основе невроза. Искусство сексолога отчасти сводится к способности преодолеть невротическое сопротивление пациента.

Особенность работы с латентными гомосексуалами, стремящимися, подобно Яну, обрести гетеросексуальность, заключается в том, что врачу приходится обходить молчанием истинную причину их половых нарушений. Существенную помощь оказывает в таких случаях библиотерапия. Она позволяет подменить разговор о собственных проблемах пациента обсуждением коллизий, описанных в книге. Так преодолевается невротическое сопротивление и снижается уровень гомосексуальной тревоги. Параллельно активируется гетеросексуальный потенциал либидо. Впрочем, если в процессе самопознания взгляды больного меняются настолько, что он не только осознаёт свою гомосексуальность, но и начинает расценивать её как неотъемлемую часть своего Я, позиция врача может также существенно измениться.

Что касается Кирилла и Андрея “Рембо”, то они не были невротиками. Помогая им обрести способность вступать в гетеросексуальную близость, врач не столько лечил своих пациентов,

сколько помогал им адаптироваться к условиям жизни в гетеросексуальном обществе.

Одним из главных аргументов в преодолении гомофобных предрассудков служит доказательство того, что гомосексуалы способны любить точно так же, как представители гетеросексуального большинства. Правда, любовь, избирательность, моногамность в сексуальных отношениях – всё это вызывает у части исследователей – психологов и психотерапевтов – отнюдь не однозначную оценку.

Глава V. Любовь: эволюционно-биологические и философские аспекты

Если я имею дар пророчества, и знаю все тайны

и имею всякое познание, и всю веру, так что могу

и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто.

Апостол Павел

Психоаналитик, не верующий в любовь

Немецкий психоаналитик Иоганнес Кемпер написал превосходную книгу “Практика сексуальной психотерапии” (1994). У этого отличного врача есть одна странность: он скептически относится к любви. “Должен сознаться, – пишет он, – что у меня всегда вызывали ужас книги о сексуальности, пронизанные рассуждениями о любви. Я считаю важным разделять понятия любви и сексуальности. Не говоря уж о том, что каждый под любовью понимает что-то своё, она так перегружает собой несчастную сексуальность, что люди заболевают от этого. <…> Существовавшая в течение длительного времени экзистенциальная связь секса и любви (секс без любви рассматривался обществом как грех) оказалась чрезмерным требованием к человеку и неиссякаемым источником конфликтов, вплоть до бесчеловечности (смерть за измену и т. д.). Речь идёт о том, чтобы помочь сексуальности как структуре, не связанной с ценностями, восстановить свои прежние права путём освобождения от связанности высшими системами ценностей, например, любовью”.

Если кто-то поверил автору, назвавшему любовь хоть и мешающей сексуальности, но, тем не менее, “высшей ценностью”, то он заблуждается. Кемпер иронизирует; общепризнанные проявления супружеской любви и верности он называет “заблуждениями”. К ним относится, по его мнению, всё то, что привычно считается неотъемлемыми свойствами любви и супружеского взаимопонимания, выражаясь в следующих формулировках: “Мой партнёр должен быть также моим лучшим другом”, “Чем сильнее любовь, тем счастливее брак”, “Измены разрушают любую связь”, “Партнёры не должны иметь тайн друг от друга”, “Я обязан сделать счастливым своего партнёра” и т. д. Надо признать, что, перечисляя дальнейшие “заблуждения”, а их ни много, ни мало, больше дюжины, пришлось бы назвать и явно наивные. Дело, однако, не в частностях. Позволительно ли Кемперу отрицать альтруистические принципы, лежащие в основе любви? Само слово “альтруизм” предложил французский философ Огюст Конт. Он назвал так нравственный принцип, противоположный эгоизму. Термин “эгоизм” происходит от латинского “эго” (я), а “альтруизм” – от “альтер” (другой). О. Конт сформулировал сущность альтруизма фразой: “Жить для других”.