Гордое сердце
Шрифт:
В полдень она пришла домой, чувствуя себя совершенно истощенной, но воля ее уже пробуждалась. Она не страшилась гнева Блейка. Она была подготовлена к тому, чтобы сказать ему: «Блейк, возможно, мне не следовало выходить за тебя замуж. Но я такая, и должна такою быть, и если бы ты не смог меня уже любить, даже тогда я должна остаться собой».
Но он не злился. Он вышел ей навстречу из гостиной, улыбаясь как ни в чем не бывало.
— Как ты провела время до обеда, Сюзан? — спросил он и поспешно продолжил, даже не дождавшись ее ответа. —
— Ты злишься на меня, Блейк?
— Немножко! — сказал он весело. — Теперь же я снова люблю тебя. Пойдем-ка, посмотришь, что я сделал!
Он взял ее за локоть и повел по лестнице. Она думала: «Почему же я такая глупая и серьезная? Он же мгновенно забыл обо мне! Я завтра же возьмусь за дело!»
За дверями ателье их встретила кошка из терракоты. Она, словно пренебрегая прочной подставкой, гневно выгибалась дугой и выпускала когти с возбуждающей грациозностью.
— Ах, Блейк! — Сюзан была потрясена.
— Разве она не восхитительна? — сказал он горделиво. — Я придумал ей довольно мило имя: «Женщина»!
Блейк рассмеялся и бросился целовать Сюзан. Она попусту растратила время, думая о нем. Она уже никогда не сделает ничего подобного, клялась она себе, задыхаясь от его долгих поцелуев.
Она решила начать работу с большого блока черного бельгийского мрамора, так как сразу же на второй день утром в ателье вошла огромная негритянка. Ступая неслышно, словно тигрица, она открыла двери и тихо закрыла их за собой. Сюзан, пребывавшая в раздумье вдруг увидела ее так, словно та была всего лишь видением. Эта женщина — чистокровная африканка! Ее кожа лоснится черным блеском, губы подобны рассеченному красному апельсину, тело мощное, с прекрасно развитыми формами.
— Вам не нужна уборщица? — спросила она, голос ее звучал, словно скрипка. — Я убираю и стираю для кое-кого из людей получше, которые живут на другой улице.
— Прошу вас, проходите, — сказала Сюзан. — Как вас зовут?
— Меня-то? Делия, — ответила негритянка. Она вошла и села на глыбу белого мрамора и, улыбнувшись, завернула губы над крупными белыми зубами. — Я еще никогда не вытирала камни! — засмеялась она.
— Вы откуда? — спросила Сюзан. — Кто вы, кем были ваши предки?
— Нет у меня никаких предков, — ответила Делия.
— Ну откуда-то вы, наверняка, прибыли, — настаивала Сюзан. — Ваш дедушка…
— Мой дед принадлежал одной семье из Вирджинии. Всегда считалось, что он приехал из-за моря. Мой отец удрал на север.
— Но где же вы родились? — продолжала расспрашивать Сюзан. Как же предки этой черной африканки избежали прикосновения белых рук?
— Я родилась как раз тут, в Нюерке, — сказала та весело, вот и живу здесь. — Она замолчала в раздумьи. — Один раз я вышла замуж за всамделишнего белого негра. Он
«Естественно, бельгийский мрамор», — рассуждала Сюзан, даже не слыша ее. Она упивалась созерцанием этой впечатляющей фигуры. Эти мощные линии, крепкие плечи и груди, могучие бедра!
— Если я вам заплачу в два раза больше, чем за уборку, вы позволите мне вас рисовать? — спросила она.
— Это мне пришлось бы вот так сидеть?
— Да.
— Я не одета для того, чтобы выставлять себя напоказ. У меня всего лишь вот такие рабочие тряпки.
— Я и не хочу, чтобы вы были одеты.
— Как это — это что, мне надо снять одежду?
— Если вы ничего не имеете против, — сказала Сюзан.
Делия встала и покачала головой.
— Я еще никогда ни перед одной госпожой не снимала одежду. — Она осеклась и затем тоскливо добавила: — А не могла бы я хоть что-то оставить на себе?
— Ну, конечно, — ответила Сюзан.
— Вы закрыть дверь можете?
Сюзан повернула ключ.
— Ну, что ж, — сказала Делия. — Деньги мне уж точно нужны. Отвернитесь, золотце.
Сюзан отвернулась.
— Ну теперь у меня и видок!
Женщина села на блок белого мрамора, сложив руки на больших обнаженных черных коленях, склонив голову и ссутулившись.
— Я и взаправду кажусь себе смешной!
Сюзан не слышала её. Она рисовала на больших листах белой бумаги, которую она вчера пришпилила на стену. Она выбрала карандаши, но потом отбросила их и взяла мягкий черный уголь. Делия смотрела на нее круглыми глазами.
— И это у меня такой вид, золотце? — захныкала она. — Это я, значит, потеряла свою фигуру!
— Вы прекрасны, — прошептала Сюзан. — Прекрасны… — Она немного задыхалась. Ей необходимо как можно быстрее узнать ее тело, чтобы потом перенести его рельефы в мрамор! Сюзан рисовала несколько часов.
— Будь здоров, как есть хочется! — услышала она издали Делию. — Я вообще-то в это время обычно уже наевшаяся.
Сюзан посмотрела на часы. Полдень уже давно прошел.
— Пожалуйста, не обижайтесь! — выкрикнула она. Найдя кошелек, она вынула банкноту. — Вот вам, пообедайте хорошенько.
— Мне прийти убраться, мадам?
— Да, сказала Сюзан, — завтра. Здесь на полу будет много мусора.
Она долго смотрела на рисунки. Затем взяла их и разорвала. Она уже наизусть знала все линии этого чернокожего тела; в рисунках она не нуждалась, они сдерживали бы ее, приковывая только к Делии. Сюзан видела много больше, чем Делию. Она начнет сразу же работать с мрамором, и в нем она будет искать не только Делию, но и образ чернокожего существа, призванного из Африки, чтобы влить толику своей черной крови в жилы белой Америки.