Гордость и наслаждение
Шрифт:
– Вы слишком рано потеряли родителей. Я должен убедиться, что ваши нынешние трудности никак не связаны с ними. Вы действительно совершенно уверены, что смерть вашего отца была естественной?
– Когда человек умирает слишком рано, это всегда неестественно.
– А гибель вашей матушки? Вы не сомневаетесь в том, что это действительно был несчастный случай?
– Меня удивило только, что нечто подобное не произошло с ней гораздо раньше! – резко ответила девушка.
– Элиза… – Джаспер подошел к ней и сел рядом.
Ощущение его силы разливалось
«Когда внушаешь кому-нибудь страсть, это вдыхает в тебя жизнь! – говорила ей как-то мать, подхватив юбку и кружась, как шаловливая девчонка. – Кровь поет, Элиза! Сердце бьется! Нет ничего прекраснее этого!»
И почему именно Джаспер пробудил в ней нечто подобное? Почему именно он сумел одним своим присутствием доказать, что она не так равнодушна к телесной стороне жизни, как ей раньше казалось? Элиза сама досадовала на то, что испытывает удовольствие от таких пустяков.
– Прошу вас, поймите, я только хочу во всем разобраться. – Темные глаза Джаспера смотрели на нее тепло и сочувственно. – Ваша безопасность очень важна для меня.
Элиза кивнула, не сомневаясь в его искренности. От этого движения прядь волос выскользнула из-под небрежно завязанной ленты и упала ей на плечо.
Джаспер встал и, протянув Элизе руку, помог ей подняться.
– Повернитесь.
В воздушном потоке, вызванном ее движением, Элиза уловила присущий Бонду запах – лошадей и кожи, табака и бергамота… Его пальцы коснулись ее шеи, и она чуть заметно вздрогнула. От близости этого человека по ее телу пробежала теплая волна. А он подхватил лежавший на ее плече локон и потер в пальцах.
– Как самый тонкий шелк, – пробормотал он.
Ослабив ленту на волосах Элизы, Джаспер вернул на место сбежавшую прядь и снова перевязал их понадежнее.
Взгляд Элизы скользил по комнате, все окружающие предметы стали необычайно яркими. Все, от хрустальных подвесок на множестве литых канделябров до перламутровых инкрустаций на столиках у диванов, отпечатывалось в ее сознании с ослепительной ясностью.
– Вы что, принадлежите к тем джентльменам, которые без ума от рыжих волос? – В полной растерянности Элиза ухватилась за первую пришедшую в голову мысль.
– Я без ума от вас, – сказал он и поцеловал ее в шею.
– Джаспер… – выдохнула она, потрясенная яростной дрожью, пронизавшей тело. – Что вы делаете? Зачем вы пришли сейчас… вечером… если мы должны были встретиться завтра?
Он опустил руки:
– Я видел, как вы смотрели на Монтегю. Он сказал вам что-то такое, что заставило вас взглянуть на него совершенно по-новому.
Джаспер был более чем на голову выше ее, но склонился к ней так, что ощущение его близости просто обжигало. Казалось, вот-вот он закружит ее в вальсе…
– Я вас не понимаю, – тяжело дыша, с часто бьющимся сердцем отозвалась Элиза.
– Вы смотрели на него так, как сейчас смотрите на меня. – Он обхватил ладонью ее подбородок и заставил поднять лицо.
– Но это невозможно!
Монтегю ничего подобного в ней не пробуждал…
– Мне
Его взгляд зачаровал Элизу – пристальный, яростный. Его горячие пальцы коснулись ее лба, бровей, скользнули по переносице…
Элиза, в свою очередь, пристально и не скрываясь рассматривала его. Черты лица Джаспера были столь безупречными и в то же время мужественными, что она не могла отвести глаз.
– А как я отношусь к вам сейчас? – задохнувшись, спросила она.
– Слишком рассудительно. Стараетесь убедить себя не увлекаться. Перестаньте думать! – пробормотал он. Чуть наклонив голову набок, он медленным, выразительным движением приблизил губы к ее губам. – Позвольте себе отдаться чувствам…
Она нервно попятилась, едва дыша, потому что дышать в такой близости от него было слишком трудно.
Прикрыв глаза, Джаспер наблюдал за ее отступлением. Но едва она отодвинулась на приличное расстояние, как он издал рык и рывком притянул ее к себе. Его губы впились в ее рот с такой дерзостью, что остатки воздуха вылетели из легких Элизы. Положив одну ладонь на ее затылок, а другой обхватив талию, Джаспер завладел ее губами. О, это был бесспорно искусный поцелуй… и жадный. Он буквально пожирал Элизу, яростно заявляя свое право на нее, чем и ошеломил окончательно.
Она ослабела в его руках, не в силах постичь ту страсть, с которой он ее целовал. Его тело было потрясающе твердым, как теплый мрамор. И он прижимался к ней весь, от плеч до бедер… Без сорочки и корсета Элиза ощущала его слишком ясно, и вдруг ее охватило неописуемое желание сильнее прижаться к Джасперу. Ее руки сами собой поднялись… и опустились.
Как… как это делается?
Он как будто все понял. Ладонь Джаспера скользнула с шеи Элизы вниз по руке, к запястью. Его пальцы сжались и подняли ее руку к его груди, просунули под сюртук и приложили к жилету напротив сердца. Сквозь слои одежды тепло его тела обжигало. А сердце колотилось так же отчаянно, как у Элизы.
Вторая рука ее сама собой вцепилась в отворот его сюртука. Девушка тихонько застонала, переполненная чувствами.
То, что она так безропотно сдалась, смягчило Джаспера. Касание его губ стало легче, объятие сделалось более нежным, позволяя ей наконец вздохнуть. Осторожно, словно дразня, Джаспер провел языком по ее нижней губе, подталкивая Элизу к тому, чтобы в ответ испытать вкус его собственных губ. И она это сделала, неуверенно, дрожа.
Как только ее язык коснулся его рта, Джаспер захватил его губами, чуть посасывая. Ошеломленная Элиза дернулась в его руках, и Бонд ощутил охватившую ее дрожь. И испустил низкий стон.
– Элиза…
Часы на каминной полке мелодично зазвенели, отбивая половину часа, но Элиза уже не осознавала времени, целиком захваченная роскошными ощущениями в глубине собственного рта. Ее руки блуждали по телу Джаспера, чувствуя крепкие мышцы под одеждой. Она издала тихий звук, в котором слышалась нежная мольба…