Гордость и наслаждение
Шрифт:
Едва войдя в гостиную, Элиза сразу ощутила энергию, излучаемую графом, и это встревожило ее не меньше, чем причина его появления. Как это было непохоже на внимательную сдержанность Джаспера!
– Доброе утро, милорд, – вежливо произнесла Элиза.
– Мисс Мартин… – Уэстфилд встал. Он был таким же высоким, как Джаспер, но не таким широкоплечим и мускулистым. Скорее его следовало бы назвать элегантным и весьма энергичным. – Вы выглядите ослепительно.
– Благодарю вас. Мне следует вернуть комплимент и сказать, что вы тоже выглядите совсем неплохо.
– Как вы себя
Элиза неторопливо опустилась в большое кресло, обитое светло-желтым бархатом, спиной к окну, и аккуратно расправила муслиновую юбку в цветочек. Граф с привычным изяществом сел напротив. Все его манеры, отлично отшлифованные воспитанием, выдавали, как хорошо он осознает свое высокое положение в обществе. В то время как Джаспер состоял почти только из острых углов.
– Мое самочувствие не оставляет желать лучшего, – заверила Элиза. – Просто мне не хотелось никуда ехать. Боюсь, приемы и вечера мне не так интересны, как другим.
Элиза надеялась, что граф поймет намек: ведь жена подобного человека должна быть истинно светской особой, чтобы поддерживать его устремления в политике и общественной жизни.
– Ничуть не удивлен, – ответил Уэстфилд, – учитывая, сколько опасностей несет для вас каждый выход из дома.
– О чем вы говорите?
– Я прекрасно осведомлен о природе ваших отношений с мистером Бондом.
– О… – Элиза была так потрясена, что даже моргнуть оказалась не в силах.
– Прошу вас, не вините его. Он открылся мне, потому что знает: я его истинный друг.
– Он может доверять вам свои личные тайны, но не мои… Это ему следовало предварительно обсудить со мной.
Как много знает граф? Он явился делать ей предложение, а это значит… что ему известно или слишком мало, или слишком много.
– Поверьте, мисс Мартин, я вполне понимаю ваши опасения.
Вошла миссис Поттс и поставила чайный поднос на низкий столик между Элизой и гостем. Граф замолчал и с нескрываемым изумлением вытаращился на экономку. Элиза давно привыкла к удивлению визитеров: домоправительница была высокой и тощей, как жердь, с настолько тонкими руками, что они, казалось, не могут выдержать тяжести подноса. Однако на деле эта женщина была намного сильнее, чем могло показаться, и легко поднимала предметы, с которыми даже Мелвилл справлялся с трудом.
– Я желал бы помочь вам и мистеру Бонду, – продолжил Уэстфилд, когда миссис Поттс вышла. – И самому себе, конечно.
– Хотите избавить меня от временной проблемы, навязав постоянную? – уточнила Элиза, занявшись приготовлением чая.
– То есть меня вы считаете постоянной проблемой, – сухо отметил граф.
– Не вас лично, – поправила его Элиза, тщательно отмеряя чайные листья. – А брак с вами. Мы почти ничего не знаем друг о друге, но и эти обрывочные сведения внушают мало надежды, что из нас получится хорошая пара.
– Догадываюсь, что я в ваших глазах не многим лучше той статуи, которая вас едва не раздавила. – Уэстфилд наклонился вперед. – Силы духа и смелости вам не занимать, мисс Мартин. Вы доказали, что в состоянии сами справиться
Осторожными движениями Элиза перебирала принадлежности чайного прибора, а сама тем временем напряженно пыталась понять, как ей относиться к тому, что Джаспер обманул ее доверие. Ее мать в порывах чувств нередко делала глупости, а сама Элиза не могла так легко простить безрассудство. И все-таки обнаружила, что ищет оправдания для Джаспера. Наверняка у него были серьезные причины к тому, чтобы рассказать другу о событиях вчерашнего вечера. Но какие? Элизе было трудно решить, то ли накануне ей продемонстрировали искреннюю честность, то ли она просто ошиблась в суждении.
– Я понимаю, что мое нежелание связывать себя узами брака в глазах общества выглядит странным, – наконец сказала она. – Каждая молодая женщина должна выбрать себе мужа, как выбирает новую шляпку, ибо супруг – необходимая часть гардероба каждой леди. Но я не нуждаюсь в поддержке и могу купить все, что мне понадобится. Честно говоря, милорд, я не вижу, какую пользу лично мне принес бы наш союз.
– Не видите? – Уэстфилд послал ей улыбку, которую многие женщины сочли бы очаровательной. – Вы избавитесь от преследующих вас поклонников, включая Монтегю, а он ведь уже начинает терять терпение. Вас всерьез интересует только мистер Бонд, но он ничего не замечает, кроме собственных целей, и вам они только добавят сложностей. Если же он увидит, что вы нашли достойного мужа, это будет прекрасным выходом для всех.
– Знаете, милорд, мне не нравятся недомолвки, и я никогда не умела разгадывать тонкие намеки. Я не верю, что вы делаете предложение во имя дружбы, и предпочла бы, чтобы вы высказались прямо и откровенно.
Не зная в точности, что известно Уэстфилду, Элиза предпочла не уточнять, о какой ситуации он говорит. Если он был осведомлен о ее неосмотрительности и о возможных последствиях этого, то его сватовство становилось более или менее объяснимым. И все же что могло заставить человека его положения совершить подобный поступок?
Уэстфилд жестом отказался от предложенного ему сахара.
– Я отнюдь не бескорыстен, знаете ли. Вы рассудительны, хороши собой и способны всегда добиваться своего.
– На свете есть и другие женщины, обладающие этими качествами.
– Вы богаты, умны и решительны, – продолжал перечислять Уэстфилд. – Неплохое родство и воспитание, но при этом ваша родня не будет наводить на меня скуку или тянуть деньги. Вы ведь желали, чтобы я говорил прямо – извольте. Чего еще я могу требовать от невесты?
– Например, чтобы она была помоложе и испытывала к вам влечение и привязанность.
В глазах Уэстфилда промелькнуло нечто такое, что заставило Элизу подумать, что ее первое предположение застало его врасплох. И тем не менее ее слова были оправданы его предложением.
– Двадцать четыре года – отличный возраст для замужества. Что же касается остального… Брак – это длительное соглашение, выбирать приходится на всю оставшуюся жизнь. И глупо делать столь ответственный выбор на такой эфемерной основе, как чувства.