Гордость и предубеждение и зомби
Шрифт:
«Зачем он вообще приехал, — думала она, — если намеревался просидеть все время с таким мрачным, безразличным и холодным видом?»
Она никак не могла придумать этому хоть сколько-нибудь удовлетворительного объяснения.
«В Лондоне он был любезным и приветливым с моими дядей и тетей, но отчего же он не может так же вести себя со мной? Если он страшится встречи, то зачем приехал? Если я ему безразлична, то отчего он молчит? Несносный, несносный человек! Не буду больше о нем думать. В конце концов, я нареченная Смерти. Я клялась честью повиноваться лишь кодексу воина и моему возлюбленному мастеру Лю».
И
— Теперь, — сказала она, — когда наша первая встреча уже позади, я совершенно успокоилась. Я поняла, что смогу все выдержать и его приезд меня более не смутит. Я рада, что он обедает у нас во вторник. Тогда все убедятся, что между нами нет ничего, кроме равнодушных отношений обычных знакомых.
— О да, очень равнодушных, — рассмеялась Элизабет. — Ах, Джейн, берегись!
— Лиззи, милая, не думаешь же ты, что я настолько слаба?
— Слаба? Вовсе нет. Напротив, по-моему, ты обладаешь огромной силой, которая заставит его влюбиться в тебя еще сильнее.
С джентльменами они не виделись до вторника. Между тем миссис Беннет, весьма воодушевившись тем, как приветлив и любезен был Бингли в течение проведенного у них получаса, вновь принялась строить прежние счастливые планы.
Во вторник в Лонгборне собралось большое общество, и два джентльмена, которых ожидали с самым горячим нетерпением, явились без опозданий. Когда все вошли в столовую, Элизабет с волнением следила, сядет ли Бингли там, где ранее садился всегда, — подле ее сестры. Ее благоразумная матушка, терзаемая теми же мыслями, не стала предлагать ему место рядом с собой. Войдя в комнату, он немного помешкал, но тут Джейн случайно поглядела в его сторону, невзначай улыбнулась. Все было решено. Он уселся с ней рядом.
Элизабет с торжеством поглядела на мистера Дарси, который отнесся к происшедшему с благородным равнодушием. Она было вообразила даже, что Бингли получил благословение друга на ухаживания за Джейн, но затем увидела, что он тоже взглянул на мистера Дарси с выражением полушутливой тревоги.
За обедом его внимание к сестре явно свидетельствовало о сильном увлечении, и Элизабет окончательно уверилась: если Бингли будет сам распоряжаться своими действиями, то его счастье, как и счастье Джейн, уже не за горами. И хотя она не осмеливалась строить радужные предположения, ей все же доставляло большое удовольствие наблюдать за его поведением. А поскольку ей было отнюдь не весело, только это и могло ее хоть как-то развлечь.
За обедом они с мистером Дарси оказались настолько далеко друг от друга, насколько это вообще возможно для двоих людей, сидящих за одним столом. Его усадили рядом с ее матерью. Элизабет ясно понимала, как мало удовольствия это доставляет обоим. Она не могла слышать их разговора, но видела, как редко они обращались друг к другу и как холодны и церемонны при этом были их манеры. Неблагодарность матери еще более возбудила в Элизабет осознание того, в каком долгу они перед мистером Дарси. Временами ей казалось, она все бы отдала, лишь бы вскочить на стол, нанести себе семь ран позора прямо у него на глазах и увидеть, как ее презренная кровь — искупление за всю ее враждебность к нему — стекает в его тарелку!
Элизабет надеялась, что после обеда
«Что ж, если он и теперь не заговорит со мной, — решила она, — я позабуду его навсегда и никогда более не отведу глаз от своего клинка!»
Вошли джентльмены, и при взгляде на него ей показалось, что ее надежды осуществятся, но — увы! Дамы столь тесным кружком столпились вокруг столика, где мисс Беннет разливала чай, а Элизабет — кофе, что рядом с ней не осталось ни единого свободного места.
Дарси отошел в другой конец комнаты. Она наблюдала за ним, завидуя каждому, с кем он заговаривал, у нее едва хватало терпения разливать кофе всем желающим, и в конце концов собственная глупость вывела ее из себя!
«Человек, чье предложение я отвергла при помощи пинков и ударов! Как глупо с моей стороны рассчитывать на то, что он все еще меня любит! Разве способен хоть один мужчина снизойти до того, чтобы обратиться к отвергнувшей его женщине с повторным предложением? Скорее он попросит руки зомби!»
Правда, она слегка воспрянула духом, когда он сам принес назад к столику свою кофейную чашку, и, воспользовавшись возможностью, спросила:
— Ваша сестра по-прежнему в Пемберли?
— Да, она пробудет там до Рождества.
— Совсем одна? Ее друзья уже уехали?
— Да, с ней остались только слуги и личная охрана.
Она не знала, о чем еще спросить его, но если бы он хотел продолжить беседу, то мог бы и сам найти тему для разговора. Впрочем, он несколько минут молча стоял рядом с ней и наконец снова удалился.
Когда чайные приборы убрали и разложили карточные столы, дамы поднялись, и у Элизабет вновь затеплилась надежда, что мистер Дарси подойдет к ней. Но ей тотчас же пришлось с ней расстаться, поскольку он пал жертвой ненасытного стремления ее матери собрать побольше игроков для «Склепа и Саркофага». Вечер теперь был испорчен окончательно. Так они и просидели все время за разными столами, и ей оставалось лишь надеяться, что он достаточно часто посматривал в ее сторону и оттого играл так же невнимательно, как и она.
Миссис Беннет хотела оставить незерфилдских джентльменов еще и к ужину, но, к несчастью, их карета была подана прежде остальных, и задержать их было решительно невозможно.
— Ну, девочки, — сказала она, как только гости разъехались. — Что скажете? Думаю, вечер удался на славу, это несомненно. С сервировкой обеда мы уж точно не ударили в грязь лицом. Оленина была прожарена в самый раз, и все в один голос заявили, что давно не ели такого сочного окорока. Вот спасибо, Лиззи, что ты завалила нам такого превосходного оленя. А суп получился в сотню раз лучше того, что подавали у Лукасов на прошлой неделе, и даже мистер Дарси признал, что куропатки были отменно приготовлены. А ведь он наверняка держит двух или трех французских поваров. Джейн, милочка моя, сегодня ты была хороша как никогда!