Гордость и предубеждение и зомби

Остин Джейн

Когда пробило три часа, Элизабет почувствовала, что ей пора возвращаться. Мисс Бингли предложила ей коляску. Но Джейн так не хотелось расставаться с любимой сестрой, что мисс Бингли пришлось вместо коляски предложить ей погостить пока в Незерфилде. Элизабет с благодарностью согласилась, и тотчас же в Лонгборн отправили слугу, который должен был предупредить семью, привезти необходимую одежду и, по особой просьбе Элизабет, ее любимый мушкет.

Глава 8

В пять часов

вечера Элизабет удалилась, чтобы помедитировать и переодеться, и в половине шестого ее позвали к столу. Джейн было гораздо лучше. Услышав это, сестры мистера Бингли раза три или четыре повторили, что они весьма опечалены, что простуда – это просто ужасно, что сами они терпеть не могут хворать, и более к этой теме не возвращались. Увидев, что они выказывают заботу о Джейн, только когда та находится рядом, Элизабет вновь укрепилась в своей неприязни к ним.

Из всего собравшегося общества мистер Бингли был единственным, к кому она испытывала расположение. Он искренне тревожился за Джейн и к ней самой относился с необычайным радушием, так что Элизабет не чувствовала себя совсем уж непрошеной гостьей, каковой, судя по всему, ее считали остальные.

После обеда она сразу же вернулась к Джейн, и мисс Бингли принялась высмеивать Элизабет, как только та вышла из комнаты. Ее манеры были признаны из рук вон скверными – смешением гордости и нахальства, в ней не было ни красоты, ни шика, ни красноречия. Миссис Херст выразила полное согласие с сестрой и прибавила:

– Иными словами, ей нечем гордиться, кроме своих незаурядных боевых навыков. Мне вовек не забыть, в каком виде она появилась сегодня утром. Она выглядела совершеннейшей дикаркой.

– И впрямь, Луиза. Разгуливать в одиночку в столь опасное время – лишь потому, что ее сестра слегка простудилась?! А что за прическа! Волосы все растрепались.

– А ее нижняя юбка? Надеюсь, ты заметила, как она была испачкана – дюймов на шесть в грязи, не меньше. И частички разлагающейся плоти на рукавах – их, несомненно, оставил кто-то из нападавших.

– Быть может, твое описание и верно, Луиза, – сказал Бингли, – но ради меня ты зря старалась. Мне показалось, что мисс Элизабет Беннет выглядела чрезвычайно хорошо, когда вошла в комнату сегодня утром. И ее грязная нижняя юбка совершенно ускользнула от моего внимания.

– Зато вы, мистер Дарси, уж я уверена – заметили всё, – не унималась мисс Бингли, – и полагаю, вам бы не хотелось, чтобы ваша сестра появилась где-нибудь в подобном виде?

– Разумеется, нет.

– Пройти целых три мили или сколько там, утопая по щиколотку в грязи, и совсем, совсем одной! В то время как неприличная нежить денно и нощно подстерегает путников на дорогах и обрекает их на верную гибель? Что же означает подобная эскапада? Мне кажется, это верный признак самодовольства наихудшего сорта и пренебрежение приличиями, столь свойственное провинциалам.

– Это верный признак любви к сестре, что весьма похвально, – сказал Бингли.

– Боюсь,

мистер Дарси, – тихонько заметила мисс Бингли, – что подобная выходка серьезно сказалась на вашем мнении о ее прекрасных глазах.

– Вовсе нет, – ответил тот, – после прогулки они блестели еще ярче.

За этим последовала небольшая пауза, и миссис Херст заговорила вновь:

– Но к мисс Джейн Беннет я весьма расположена, она и впрямь милая девушка, и я всем сердцем желаю ей хорошей партии. Но, боюсь, с такими родителями и столь низким происхождением ей вряд ли представится подходящий случай.

– Кажется, ты сказала, что их дядюшка служит поверенным в Меритоне?

– Да, а другой их дядя живет где-то в Чипсайде.

– Какая прелесть! – добавила ее сестра, и обе они от души расхохотались.

– Даже если их дядюшками можно будет заселить весь Чипсайд, – вскричал Бингли, – они не станут от этого менее привлекательными! А их боевые навыки разве не достойны уважения? Право же, никогда не видел дам, столь хладнокровных в бою.

– Однако это, скорее всего, помешает им найти себе приличную партию, – заметил Дарси.

На это Бингли ничего не ответил, но его сестры полностью поддержали Дарси.

Тем не менее, покинув обеденную залу, они в новом приступе нежности отправились в комнату Джейн и сидели с ней до тех пор, пока не подали кофе. Ей было по-прежнему нехорошо, и Элизабет не отходила от нее, пока с облегчением не заметила, что Джейн уснула, и не поняла, что ей нужно тоже спуститься вниз, хоть того и требовали манеры, а не ее желание. В гостиной все были заняты игрой в карты, и ее сразу же пригласили присоединиться к игрокам, но, заподозрив, что ставки высоки, Элизабет отказалась. Сославшись на состояние сестры, она сказала, что пробудет недолго и развлечет себя чтением книги. Мистер Херст с изумлением глянул на нее:

– Предпочитаете чтение игре в карты? – спросил он. – Как удивительно!

– Я многое предпочитаю картам, мистер Херст, – отозвалась Элизабет. – И среди прочего мне доставляет несказанную радость ощущение, когда остро отточенный клинок протыкает чей-нибудь толстый живот.

В течение всего оставшегося вечера мистер Херст был весьма молчалив.

– Уверен, вы с удовольствием ухаживаете за сестрой, – сказал Бингли, – и надеюсь, еще больше удовольствия вам доставит ее здоровый вид.

Элизабет поблагодарила его и подошла к столу, на котором лежало несколько книг. Бингли немедленно предложил принести еще – вся библиотека к ее услугам.

– Хотелось бы мне предоставить в ваше да и в свое распоряжение более обширную коллекцию, но я бездельник по натуре, и хоть книг у меня и немного, читал я и того меньше.

Элизабет уверила его, что ей достаточно и тех книг, что были в комнате.

– Поразительно, что отец оставил так мало книг, – сказала мисс Бингли. – А какая чудесная библиотека у вас в Пемберли, мистер Дарси!