Гордубал
Шрифт:
– Что вы там делали? Ну, живее!
Полана молчит.
– У вас было свидание с ним, вот что, - вмешивается Гельнай.
– Нет, видит бог! Случайно попался мне...
– Где?
– повторяет Бигл.
Измученные глаза Поланы останавливаются на Гельнае.
– Случайно встретились... Он спросил, когда ему прийти за вещами. У него тут одежда осталась в конюшне.
– Видать, впопыхах отсюда убрался. Да? За что его выгнал хозяин?
– Поссорились.
– Когда он хотел прийти за вещами?
– Сегодня...
– И не пришел?
– Нет, не пришел.
– Потому что был ночью!
– восклицает Бигл.
– Не был, не был он здесь. Дома ночевал.
– Откуда вы знаете?
Полана кусает губы.
– Я не знаю.
– Идите за мной, Гордубалова, - резко приказывает Бигл. Там, около убитого, у вас развяжется язык.
Полана пошатнулась.
– Оставьте ее, - бормочет староста Герич.
– Она брюхатая.
II
Гельнай сидит на дворе, предоставив Биглу обыскивать дом. Тот все ищет и ищет, глаза прямо, горят от усердия. Он обшарил конюшню, хлев, все перерыл, теперь полез на чердак. Доволен он и оживлен чрезвычайно.
"Ну и дела!
– думает Гельнай.
– Но с меня хватит возни с цыганами да поддержания общественного порядка. Пусть себе Карел потешится".
Из избы выходит доктор и направляется к колонке вымыть руки. Бигл тут как туг и полон нетерпения.
– Ну что, ну как?
– Все выяснится на вскрытии, - изрекает доктор.
– Но, по-моему, удар был нанесен гвоздем или чем-то в этом роде. Несколько капель крови... Странно.
Полана подает ему полотенце.
– Спасибо, хозяюшка. Послушайте, ваш муж ничем не хворал?
– Вчера лежал, лихорадило его.
– Ага. А когда вы ждете ребенка?
Полана краснеет.
– К весне, ваша милость.
– К весне? Ну, нет, мамаша, к новому году, вот когда.
Бигл радостно смотрит вслед уходящей Полане.
– Вот вам и причина, Гельнай. Гордубал-то ведь вернулся из Америки только в июле.
Гельнай засопел.
– Гордубалова считает, что кто-то забрался снаружи. Дескать, с неделю назад ее муж подрался в корчме с Феделешем Гейзой. Разбил ему голову. Гейза-драчун, и будто бы он отомстил. Вот вам еще одна замечательная версия, Карлуша.
Доктор тоже смотрит вслед Полане и говорит рассеянно:
– Экая жалость! Вы ее арестуете, и мне не удастся видеть роды. Тут редко приходится бывать при родах. Бабы рожают, как кошки... А у этой роды будут трудные.
– Почему?
– Стара, худа, лет сорок, верно?
– Что вы!
– говорит Гельнай, - едва ли тридцать.
– Так вы говорите, Гордубал болел перед смертью? Как это можно определить по мертвецу?
– Тайна медицины, Гельнай! Впрочем, вам я скажу: под кроватью был полный ночной горшок.
– А я и не заметил!
– с завистью восклицает Бигл.
– Так, всего хорошего, господа, - говорит доктор, переминаясь с ноги на ногу.
– А о дне вскрытия дадите мне знать, ладно?
– Я еще раз
– А потом можно и в Рыбары.
– Что это вы, Карел, все ищете? Еще какую-нибудь версию?
– Улики, - сухо говорит Бигл.
– И орудие преступления.
– Ara! Желаю удачи!
Гельнай вразвалку направляется к забору и завязывает разговор с соседкой. Он зубоскалит с ней так долго, что наконец получает тряпкой по голове и цветочек на память.
В уголке у сарая жмется перепуганная Гафья.
Гельнай строит ей рожк и скалится так страшно, что Гафья сперва пугается, а потом начинает передразнивать его.
Спустя некоторое время Бигл вылезает откуда-то из-за амбара. Гафья сидит на коленях у полицейского Гельная и рассказывает ему, что у нее будет клетка для кроликов.
– Ничего не нашел!
– с досадой сообщает Бигл.
– Но я еще сюда вернусь. Не может быть, чтобы... Вы велели Геричу приготовить подводу в Рыбары?
– Уже ждет, - отвечает Гельнай и легким шлепком отпускает Гафью.
– Что вы, Гельнай, обо всем этом думаете?
– Видите ли, Бигл, - серьезно начинает Гельнай.
– Я об этом вообще не собираюсь думать. Хватит, за двадцать пять лет я много передумал. Осточертело.
– Но убийство - это ведь не шутки!
– авторитетно изрекает Бигл.
– Вот именно, не шутки, Карлуша, - отвечает Гельнай, покачав головой.
– Но только знайте, к убийству в деревне нужен совсем другой подход. Вы - человек городской, во всем этом не разбираетесь. Будь это убийство с целью грабежа, я бы сам шарил да вынюхивал, как и вы. Но убийство по семейным обстоятельствам... И я вам скажу, Бигл, - нисколько не удивительно, что Гордубала убили.
– Почему?
– Такая несчастливая у него была планида. Это у него, голубчик, на носу написано.
– Черта с два - на носу!
– усмехается Бигл.
– В его постели спал молодой батрак, вот вам и вся история. Все очень ясно, милый Гельнай!
– Как же!
– ворчит Гельнай.
– Нет, такие случаи никогда не бывают ясными. Вот увидите, Карел. Зарезать человека ради денег - это простое дело; раз, два - и готово. А вы тут рассудите; дни и недели таить в себе замысел, дни и ночи обдумывать... Это, знаете ли, Бигл, все равно, что заглянуть в пекло. Вам все ясно, потому что вы здесь новичок, а я всех знаю, Карлуша, всех троих. Э, да что говорить, едем-ка в Рыбары,
III
– Штепан дома?
– Нету, ушел в город.
Бигл отталкивает Михала Манью и вбегает в дом.
Гельнай тем временем пускается со старым Маньей и Михалом в разговор о погоде, о зайцах и о том, почему у них жижа из выгребной ямы течет на дорогу.
Бигл возвращается. С ним - Штепан, бледный, упирается, весь в сене.
– А вы сказали, что его нет дома, - накидывается Бигл на Михала.
– Он с утра говорил, что пойдет в город, - бормочет Михал.
– Сторож я ему, что ли!