Гордый кадетский корпус
Шрифт:
Вот и теперь выбрал направление пути, не задумываясь, а осознав, почему оно так радует, подосадовал на себя. Получилось, что к благородному порыву защиты побратима, присоединился личный интерес. Ирре вправе подумать, что он пользуется её несчастьем, чтобы оправдать поездку на вакации не к семье, а на курорт.
Она, наверное, так и решила, потому что глаза перестали испуганно округляться, зато сердито раздулись ноздри.
— Это не имеет значения! — твёрдо сказал Марилев. — Так совпало. Другого обоза ещё ждать и ждать, а пускаться в путь вдвоём рискованно, потому что мы будем слишком на виду.
— Хорошо, — ответила Ирре.
Чувствовалось, что раздражение ещё не прошло, и она пересиливала себя, чтобы с ним соглашаться, но хоть не спорила.
— Собери немного вещей, самое необходимое. Рано утром я зайду. Ворота и калитку на ночь запирают, но позади конюшен можно перелезть через стену, камень там выкрошился. Я тебе помогу, мы справимся.
Ирре нехотя кивнула, и Марилев решил, что большего вообще не добьётся. Лучше уйти, пока не потерял уже завоёванное. Пожалуй, он чувствовал себя слегка уязвлёнными. Благодарственных слёз, конечно, не требовал, но и холод оказался неожиданным.
Закралось сомнение: всё ли рассказывает ему Ирре? Соответствует ли действительности хоть часть того, что она поведала? Марилев не подозревал в подруге лживой натуры, достаточно узнал её за эти месяцы. Предположил, что она утаивает правду лишь потому, что боится оттолкнуть его, шокировать, испортить сложившееся благоприятное впечатление. Подумал с досадой, что не стоило быть правильным до занудства. Наверное Ирре видит в нём сурового педанта, если остерегается доверить тайны, что могут хотя бы косвенно её опорочить.
Он решил немного измениться. Конечно, внутри останется жёстким и целеустремлённым, но это для себя, а для других надо чаще находить в душе улыбки и ласковые слова.
Глава 9
Белику не потребовалось делать над собой усилие, чтобы встать спозаранку, для него это было обыкновенно. Рачительно сложив в дорожный мешок новое роскошное платье, он надел то, в чём ходил на занятия и крепкие дорожные сапоги.
— Хорош-хорош! — напутствовал Тайталь, заботливо поднявшийся его проводить. — Все дамы в пути придут от тебя в восторг.
Белик почувствовал, как запылали щёки, хорошо, что в темноте этого не видно. Когда шёл через двор харчевни, показалось, что стукнуло наверху окошко Дориной светёлки, но вряд ли она встала так рано, поскольку не было нужды: заведение открывалось позднее.
По тихим и большей частью тёмным улицам почти никто не бродил. Белик быстро дошёл до Колёсной площади, где собирался в дорогу обоз. Вокруг неё селились каретники, умельцы, производящие упряжь и всё иное, что требовалось для работы с лошадьми. В кузницах вовсю горели огни. Проходя мимо, Белик слышал звон металла, всхрапывание коней, вдыхал характерные для этих мест едкие запахи дыма, угля, палёного железа.
Жизнь кипела здесь, и от предвкушения долгого путешествия в неведомые страны сердце Белика стучало торопливо. Он с удовольствием глазел по сторонам, раздувал ноздри, ловя ароматы дорожных сборов, прислушивался к
Возчик Потен, с которым Белик договорился заранее, уже запряг гнедую пару. Кони стояли, заботливо прикрытые попонами. Белик помог загрузить фураж, сложил свои и хозяина подводы пожитки. Впереди уже перекликались другие караванщики, готовясь тронуться в путь.
Белик отряхнул с одежды приставшее сено, выпрямился и тут увидел королеву своих грёз. Лина шла, одетая в простое дорожное платье, с откинутым на шляпку покрывалом и весело болтала со спутниками, тоже актёрами. В свете факелов она показалась не только красивой, но и величественной, как дама-воительница, спешащая к войску. Белик уставился на неё во все глаза, забыв, что в обычной обстановке надлежит соблюдать приличия.
Лина почувствовала взгляд и, повернув голову, улыбнулась ему и никому другому. От этого знака внимания сердце Белика подпрыгнуло к горлу, и он почувствовал, что не сможет дышать, пока радость хоть немного не отбушует в душе. Он ещё не тронулся в путь, а судьба уже подарила такой прекрасный знак своего благоволения. Конечно, на крестьянина Лина бы и не взглянула, всё же человек не её круга, но ведь он будущий маг, и кто знает, что станет реальным через год, когда он наденет мантию и начнёт практиковать.
Потен окликнул его, и пришлось вернуться на землю с золотых облаков, куда успел воспарить в мечтах. Возчик позвал садиться на телегу, но Белик отказался и пошёл рядом, рассеянно положив ладонь на колок. Тело просило движения, требовалось привести в равновесие смятённые чувства.
Кони шагали охотно, морозный воздух парил их дыханием, со всех сторон доносился звонкое цоканье подков, поскрипывание тележных осей, стук колёс по твёрдому. Стены домов отражали звуки, и от этого казалось, что весь город отправился в дорогу вместе с обозом.
Когда миновали сонную стражу у южных ворот, мир стал просторнее и тише. Потянулись замершие до весны поля, в крестьянских домах теплились скудные огоньки. Обнаружив, что неплохо различает окружающее, Белик сообразил, что в мир идёт рассвет.
Дорога, простор кругом, к которому он привык с детства, пробудили в душе тихое удовольствие, а когда солнце показалось из-за края земли и заспанно глянуло на длинную змею каравана, Белик улыбнулся ему как родному. Как же он соскучился в тесноте города по далям, куда вольно бежать взгляду! Спасибо магистру Фагору, что вытолкнул в путешествие. Впереди целый месяц открытий и чудес.
Мимо пронесло на рысях двух всадников, закутанных в плащи. Ехали к голове обоза. Белик насторожённо их оглядел. На память пришёл чужой человек из харчевни, но тот был крупнее, да и конь под ним серый или чалый, судя по приставшим к одежде волоскам. Эти двое ехали на рыжих. У одного скакуна белел на правой передней чулок. Нет, это спешили вперёд другие люди и, кстати, похожи оказались обликом на знакомых Белику братьев кадетов. Лиц, укрытых дорожными масками, он не разглядел, да и не понял, что делать здесь Марилеву с Ирре? Усадьба, как он знал со слов дворянина располагается на восток от города, столица, куда вполне могли отправиться для отпускного веселья знатные юноши — на запад.