Горе победителям
Шрифт:
– Тигар не заходил? – спросил я, усаживаясь рядом с Фильхифом.
– Один раз, – отозвался Ворск. – Увидел, что тебя нет, и вышел. Сказал, что подождет тебя в коридоре. Больше не заходил.
– Понятно, – кивнул я. Значит, к себе убежал. Я покосился на Фильхифа. – А что, собственно, мы тут собрались?
– А собрались мы затем, – отозвался Фильхиф, – чтобы решить, что нам делать дальше. Мне кажется, пора уже разобраться со всеми недомолвками и тайнами. Но здесь, кажется, не хватает еще одного члена нашего коллектива.
Предложение Фильхифа разобраться
– Мне кажется, что Тигар у себя в комнате, – сообщил я Фильхифу. – Он вообще сегодня какой-то странный. Встретил меня, сказал, что Ворск ему все рассказал, извинился, а потом заплакал и убежал. Я так и не понял, что с ним.
Фильхиф как-то странно посмотрел на меня.
– То, что Тигара нет, я вижу, – заговорил он. – Но я имел в виду не его. Мальчик, конечно, член нашей группы, но он всего лишь мальчишка, и вряд ли он может быть полезным для нас сейчас. Я же говорил о Мушкетере.
Я ошарашенно уставился на Фильхифа. Чтобы кроамец сам предложил позвать Мушкетера? Позвать, хотя до этого шарахался от него как черт от ладана. Да, что-то страшное творится в подлунном мире. Впрочем, луны тут нет, и мир, следовательно, не подлунный. Тут я сообразил, что в своих размышлениях несколько отвлекся от темы.
– Вообще-то Мушкетер всегда здесь, – несмело заметил я. – Он все слышит.
– Было бы лучше, если бы он все же присутствовал лично. Мне было бы спокойнее, – после небольшого колебания добавил Фильхиф.
Мушкетер словно ждал этого приглашения и тут же материализовался в комнате, повиснув над столом.
– Э-э… – Фильхиф покосился на висящее в воздухе голографическое изображение Мушкетера. – Мушкетер, не будете ли вы столь любезны присесть в кресло? Для вас это сделать нетрудно, а нам как-то спокойнее.
Мушкетер, похоже, произошедшей переменой в Фильхифе был озадачен не меньше нас всех и поэтому просьбу выполнил без споров и комментариев, от которых не удержался бы раньше.
– Вчера, – заговорил Фильхиф, – я уже рассказал кое-какие свои мысли на происходящие события. Теперь хочу повторить их вам всем, а потом выслушать ваше мнение. Поэтому прошу набраться терпения и выслушать меня, не перебивая. Вопросы и замечания отложим на потом, когда я закончу. Хорошо?
Эта просьба прозвучала скорее как приказ. Мы все переглянулись.
– Насколько я понял, вы пришли к каким-то выводам, которые вам не слишком понравились, и теперь вы хотите, чтобы мы опровергли или подтвердили их? – поинтересовался Ворск.
– Верно. Но выводы эти касаются в основном меня и Кира.
– Мы приносили присягу служить ему душой и телом! – резко ответил Логр. Ворск успокаивающе положил ему руку на плечо.
– Кир мой единственный друг, и все, что касается его, касается и меня, – отозвался Мушкетер.
Фильхиф посмотрел на него с некоторым удивлением.
– Я ничуть не сомневался в ваших решениях и никого не хотел обидеть, – заметил Фильхиф, – но все же должен был предупредить. А сейчас я скажу о своих выводах. Факты в общем-то всем известны.
– А конкретнее? – перебил Фильхифа нетерпеливый Логр.
– Пожалуйста. – Фильхиф, похоже, ничуть не рассердился на то, что его перебили. – Ключевой фигурой во всех этих событиях, безусловно, является Кир. Вот давайте с него и начнем. Его историю каждый из вас знает. Мушкетер, какие, с точки зрения логики, необъяснимые факты есть в его истории?
Мушкетер слегка вздрогнул и посмотрел на Фильхифа.
– Вообще-то я уже указывал Киру на них. И это его жизнь…
– Говори, – разрешил я, поняв затруднения Мушкетера.
– Ну, раз так, непонятных для меня моментов несколько. Почему прибор, который Кир называет «считыватель», настроенный на хоргов, подошел к нему, представителю другой расы? Почему эта технология считывания информации с мозга не сильно распространена в галактике, хотя пользу, безусловно, она могла принести большую? Но самое главное, что вызывает у меня недоумение, почему хорги переговаривались между собой на родном языке Кира.
– Ну-ка, ну-ка, об этом поподробнее, – заинтересовался Фильхиф. Я вспомнил, что он сам мою историю слышал в крайне урезанном виде и то большей частью с чужих слов. Пришлось мне рассказать эпизод с моей гибелью подробнее.
– Как благородно со стороны этого Старха, – восхитился Ворск.
– Интересно-о, – протянул Фильхиф. Похоже, что этот благородный поступок не слишком его восхитил. – Как выясняется, я многого еще не знаю. Это может помешать сделать правильные выводы. Вот что, Кир, если хочешь разобраться со всем этим, то рассказывай все так подробно, как сможешь.
Смогу я очень подробно. О чем и сказал. Но вопреки моей надежде это заявление не напугало Фильхифа, а обрадовало. Я вздохнул и снова принялся за не слишком приятный рассказ. Фильхиф слушал внимательно и ни разу не перебил. Мушкетер же, кажется, записывал все происходящее.
Мое повествование растянулось часов на пять, но никто за это время меня не перебил, не прервал и не ушел. Я даже удивился. Мне казалось, что моя история уже известна всем и в ней нет ничего необычного.
– Интересно-о, – повторил Фильхиф, когда я закончил. – А ты, железяка, что скажешь? Ты же вроде должен был проанализировать эти события.
– Я бы попросил, – всерьез обиделся Мушкетер. – В конце концов, я же не называю вас «эй ты, мясо».
– Ладно-ладно, я прошу прощения. Так как там с анализом?
– А никак. Кир потребовал выставить самый низкий приоритет этому анализу. А мои возможности вовсе не безграничны, как вы полагаете. Даже сейчас, находясь в дрейфе, я решаю одновременно около пятисот тридцати пяти миллионов разных задач. Во время полета их число увеличивается почти втрое. А Кир к тому же повесил на меня анализ других задач, которые он считал гораздо важнее. Так что процесс продвигается, но со скрипом.