Горец-дикарь

Хауэлл Ханна

– Эта стерва вылила содержимое желудка прямо на мои новые тапочки!

– Не кричи так громко, Агнес. Сама я быстро отошла и тебе посоветовала бы сделать то же самое. Ранальду пришлось со всей силы ударить ее по голове, чтобы она наверняка затихла и чего-нибудь не выкинула. От удара по голове человека часто тошнит.

Это был голос Фреды.

Кэтрин вновь перевернулась на спину и осторожно открыла глаза. Она успела увидеть, что лежит на большом столе в пиршественном зале крепости, а потом опять зажмурилась – и не только из-за яркого света, что причинил ей боль и усиливал ломоту в висках. Кэтрин увидела, как к ней направились Фреда и Ранальд, аккуратно обходя пухлую служанку, которой уже приказали

убрать беспорядок. Единственное, что радовало взгляд Кэтрин, была Агнес: ее сводная сестра как раз уходила из залы.

Когда темная пелена окончательно спала с ее глаз, Кэтрин пристально посмотрела на Ранальда. Она подумала о том, как этот человек мучил Лукаса, вспомнила все порезы и синяки, которые тот оставил на его прекрасном теле, и у нее возникло непреодолимое желание убить его на месте. Наверное, пылавшая в ней ненависть отразилась во взгляде, потому что Фреда с Ранальдом на мгновение остановились, не решаясь сделать последние несколько шагов, отделявшие их от пленницы. Хоть Кэтрин не нравился вкус ярости и отвращения, она не стала подавлять эти чувства. Ей было понятно, что только они пока не давали страху овладеть ее сердцем.

– Может быть, нам стоит подождать возвращения нашей дорогой Агнес? – спросила Кэтрин и не узнала своего осипшего голоса. – Тогда это будет по-настоящему похоже на воссоединение любящих родственников.

– Агнес сделает так, как я скажу, – ответила Фреда.

– А почему она будет слушаться тебя? Моя сестра никогда никому не подчинялась.

– Потому что она моя дочь, глупая девчонка.

Кэтрин захотелось попросить женщину повторить последние слова. Она всем сердцем желала, чтобы ей это только послышалось, но все же заставила себя сдержаться. Кэтрин понимала, что не может теперь притвориться, будто эта новость не произвела на нее никакого впечатления. На ее лице наверняка отразились изумление и шок, которые она сейчас испытывала. Фреда выглядела очень самодовольно, и Кэтрин пожалела, что у нее не было сил сесть и пощечиной стереть это выражение с ее физиономии.

А потом Кэтрин вспомнила об отце, и сердце сжалось от боли и злости: Он никогда не говорил ей об этом, хоть и все знал. Он унизил мать его ребенка, сделав ее служанкой в крепости, заставив жить в постоянной лжи. И даже хуже – он покрывал эту ложь годами, даже когда его жена была еще жива. Кэтрин не верила, что ее матери была известна правда, потому что она никогда бы не стала терпеть такую ложь. Кэтрин могла подумать только об одной причине, по которой ее отец решился на столь ужасный обман, но она никогда не слышала ни единого намека, ни единого шепотка насчет того, что у ее отца были любовницы. Если мужчина держит свою милую в той же крепости, где живет с законной супругой, то это не может долго оставаться тайной. Тонкие губы Фреды медленно изогнулись в улыбке, и это пробудило в Кэтрин страх, что все было именно так, как она и думала.

– Да, – сказала Фреда, явно смакуя это слово, и скрестила руки на своей полной груди. – Твой отец был жестоким мерзавцем. Его бедная глупенькая жена и представить себе не могла, за какого бессердечного человека она вышла замуж.

Ранальд презрительно фыркнул:

– Если ты пытаешься убедить ее в том, что старый хозяин одновременно спал и с ее матерью, и с тобой, то лучше бы тебе остановиться. Да, я слышал, что он был жестоким человеком, но такого проступка за ним не числится. Если бы это была правда, то о ней все бы быстро узнали. Старик затащил тебя в свою постель всего один раз. – Ранальд засмеялся. – Боже мой, женщина, да он на следующий же день забыл о том, как тебя зовут! Если бы его друг не подтвердил твои слова и если бы Агнес не была так похожа на него, то он никогда бы не признал твою дочь своей.

Кэтрин чуть не открыла рот, слушая Ранальда. Но потом

она увидела выражение его глаз и поняла, что тот не позволил Фреде соврать о ее отношениях с ее отцом не потому, что в нем внезапно проснулось неведомо откуда взявшееся чувство стыда. Нет, он сделал это, чтобы насолить Фреде. Видимо, эти двое были союзниками, но отнюдь не друзьями. Кэтрин решила, что, наверное, Фреда отдавала ему приказы, которые иногда было трудно выполнить. Или ему просто претила мысль, что им командует женщина.

– Итак, что ты придумал на этот раз? – спросила Кэтрин прежде, чем Фреда нанесла Ранальду ответный удар: было видно, что именно это она и намеревалась сделать. Перепалка между ними могла бы принести ей пользу, но не сейчас, когда у неё после удара так болела голова, что она даже не могла встать. – Наверное, план у тебя такой же, что был тогда, когда ты поймал Лукаса, не так ли? – Кэтрин пощелкала языком. – Наверное, было лень придумать что-нибудь новое? То, что может наконец сработать?

– Этот сработает, – отрезала Фреда. – Сэр Мюррей придет за тобой, и вы оба окажетесь у нас в руках. На этот раз мы не допустим ошибок. Нет, если будет нужно, то я сама убью вас.

– А вам, не кажется, что вас начнут подозревать?

– В чем? Все в Данлохане считают, что ты и сэр Мюррей мертвы.

Кэтрин несказанно расстроилась, что Фреда сразу же разглядела единственную слабость в ее плане. Позволив людям и дальше верить в то, что она умерла, Кэтрин тем самым давала своим врагам возможность разделаться с ней, не беспокоясь о последствиях. Кэтрин всегда казалось, что она больше никогда не попадет к ним в плен, но теперь стало ясно, что такие рассуждения были с ее стороны просто опасным высокомерием.

– Мои опекуны знают, что я жива, – сказала Кэтрин.

– Твоим опекунам следует сто раз подумать, прежде чем выступить против нас. У них полно своих грехов.

– Но не у всех. Только у Моррисона и Сорли.

Фреда приподняла одну бровь:

– Ты так в этом уверена?

– Ну, я подозреваю, что если покопаться, то можно обнаружить, что и Мэтью, и Брок, и даже сам Малькольм не всегда поступали безупречно. Но я думаю, что их прегрешения настолько малы, что их невозможно заставить принять участие в убийстве. В двух убийствах. Они даже не знали, что Моррисон и Сорли наживались на Данлохане, и пришли в ужас, когда у них на это открылись глаза. Они также пришли в ужас, когда Моррисон и Сорли отдали меня Ранальду, потому что теперь им известно, что он хочет меня убить.

– Мне наплевать, умрешь ты или нет, – сказал Ранальд. – Просто убийство – это самый верный и простой способ не дать тебе вновь завладеть Данлоханом.

Это было сказано таким спокойным, почти дружелюбным тоном, что сердце Кэтрин сжалось от страха, который до этого момента ей удавалось контролировать. Ей вновь пришлось сражаться с чувством, которое грозило полностью поглотить ее. То, как спокойно Ранальд говорил об убийстве, не оставляло никаких сомнений – от такого человека пощады ждать не следует. Даже если она сможет заключить с ним сделку, то все равно проиграет. Ранальд согласится с условиями, возьмет то, что ему нужно, а потом как ни в чем не бывало отправит ее на тот свет.

– Почему она еще жива? – задала вопрос Агнес, появляясь в зале. Она подошла к столу и со злобой уставилась на Кэтрин. – Если никто из вас никакие может на это решиться, то просто дайте мне нож.

– Ага, вот и моя любимая сестра, моя родная кровинушка, – пробормотала Кэтрин. – Очень рада тебя вновь видеть.

– Мы не можем убить ее сейчас, – сказала Фреда. – Нам нужно, чтобы она привела сюда сэра Мюррея.

– А почему он должен прийти к нам за Кэтрин, рискуя своей жизнью?

– Потому что он рыцарь, человек чести, и наверняка решит, что спасти даму – это его долг.