Горец-дикарь
Шрифт:
– То, что случилось в Данлохане, вообще трудно вообразить. Вы не виноваты в том, что вам просто не могло прийти в голову, какие преступления тут совершались. И, как вы только что сказали, Моррисон был вашим другом. Разумеется, вам не хотелось верить в то, что он замешан в чем-то дурном. Я рада, что вы не стали вести себя излишне любопытно, иначе бы вас тоже убили. Ведь именно таким способом Фреда и Ранальд заставляли людей молчать обо всем, что они творили. У меня нет сомнения, что они бы быстро отправили вас на тот свет, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести. Пока они держали меня в плену,
Худые плечи Малькольма немного поникли.
– И все же если бы я был храбрее, то все могло закончиться гораздо раньше.
– Вы не можете знать это наверняка. А вот я точно знаю, что если бы вы обвинили кого-нибудь из них в убийстве или воровстве, если вы хотя бы начали просматривать книги, то сейчас я ходила бы не на одну могилу, а на две.
Малькольм улыбнулся ей.
– Спасибо за то, что ты помогла старому человеку чувствовать себя не таким уж бесполезным.
– Да ладно, вы не такой уж и старый. – Она кивнула в сторону Хильды, которая шла по направлению к ним. – Наша Хильда точно так не думает. Малькольм, неужели вы собираетесь сбежать?
– Да, – сказал он и начал протискиваться сквозь толпу гостей, стоявших вдоль всего зала, – и как можно быстрее.
Когда Хильда оказалась рядом с ней, то Малькольма уже не было видно. Но Кэтрин была в озорном настроении и потому показала ей, в каком направлении он ушел. Тихо рассмеявшись, она посмотрела вокруг, на людей Данлохана, и впервые за долгое время почувствовала себя довольной. Вот такой должна быть жизнь на ее земле. Да, пока всем в Данлохане заправляла Фреда, дела тут пришли в полный упадок. Хотя Кэтрин знала, что проблемы начались еще раньше, когда ее отец заболел.
А еще Кэтрин радовало то, что ее кузены наконец заняли подобающее им место. Уильям стал ее военачальником, и многие из его братьев стали служить в ее войске. Кэтрин подозревала, что ей потребуется немало времен и, чтобы простить отца за то, как он относился к Уильяму и его родне. Ведь тот постоянно жаловался, что Господь не дал ему сына, но в то же время отворачивался от многочисленных племянников, один из которых мог стать ему хорошим наследником.
Подозвав к себе слугу, Кэтрин попросила его опять наполнить бокал вином. Она понимала, что уже выпила немало, но не собиралась останавливаться. Шел праздник, и она намеревалась веселиться до тех пор, пока ее не отнесут в постель.
Кэтрин подумала о Лукасе. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы туда ее отнес именно он. Картины того, как они с Лукасом занимались любовью, так ярко вспыхнули в ее мозгу, что Кэтрин почувствовала, как у нее запылали щеки. В этот момент к ней подошла Энни.
– Похоже, моя свадьба заставила вас мечтать о своей? – спросила она.
– Конечно, нет, – ответила Кэтрин, надеясь, что ее голос звучит уверенно. – Здесь просто очень жарко.
– И все-таки я права. Почему бы вам просто не отправиться с этим красавцем в спальню и не избавиться там ото всех тревог?
– У меня нет никаких тревог.
– О нет, я вижу, что есть. – Энни покачала головой. – Вам нужно перестать бояться, Кэтрин. – Она слегка покраснела, потому
– Я и так точно знаю, что ему нужно.
– Ну конечно, этого он точно хочет. Ведь сэр Мюррей все-таки мужчина. А мужчина не задерживается в крепости, где живет красивая женщина, только затем, чтобы починить ей конюшни. Нет, такого не может быть, особенно если он сам очень даже привлекательный, а скоро будет владеть землями и замком. – Энни похлопала Кэтрин поруке. – Я вижу, что мой любимый ищет меня. Да и ваш сейчас занят тем же. И только вы отказываетесь признать, что сэр Мюррей действительно ваш любимый мужчина. – И с этими словами Энни поспешила навстречу мужу.
Кэтрин проводила ее взглядом и почувствовала острый укол зависти, ко быстро подавила это чувство. Робби и Энни заслужили свое счастье. Они рисковали своими жизнями, чтобы помочь ей вернуть то, что принадлежало ей по праву, но было отнято. И если сейчас ей не удается радоваться вместе с ними, то виновата в этом только она сама.
Кэтрин, почувствовала, что к ней подошел Лукас еще до того, как он положил руку ей на талию. Все, кто смотрел на них сейчас, понимали, насколько фамильярным было это прикосновение, и Кэтрин чуть было не отпрянула от него прочь. Но потом внутренний голос сказал ей, что тем самым она причинит Лукасу боль, ранит его самолюбие. После всего того, что он для нее сделал, было бы хамством унижать его, отталкивая от себя так, как будто она может заразиться от него какой-нибудь неприятной болезнью.
Лукас прикоснулся губами к ее уху, и Кэтрин вздрогнула от желания, которое сразу проснулось в ней. Она посмотрела на бокал с вином и еле слышно вздохнула. Было глупо винить в этом спиртное, особенно если учесть, что никто не заставлял ее пить. Не вино превращало ее кровь в огонь, а Лукас.
– Ты давно не танцевала, – сказал он. – Если хочешь, давай потанцуем.
Кэтрин быстро допила остатки вина, скрывая улыбку. Лукас произнес эти слова таким голосом, словно предлагал ей ради развлечения вырвать ему ногти на пальцах. Она знала, что Лукас будет танцевать с ней, если она того пожелает, но также знала, что каждая минута танца будет для него сущим мучением. Но Лукас пойдет на это, чтобы доставить ей удовольствие.
Эта мысль была приятна ей, но, с другой стороны, заставила ее почувствовать себя самым глупым существом на свете, Он обидел ее, уязвил так сильно, что ей до сих пор было больно вспоминать об этом. Но кого она сейчас наказывала больше – себя или его? В любом случае, решила Кэтрин, глупо делать какие-то выводы и пытаться думать о серьезных вещах, когда в тебе булькает так много выпитого вина. Сейчас ей хотелось только одного – отвести Лукаса в свою спальню и там заниматься с ним любовью до тех пор, пока он не замолит о пощаде, после чего вылить на него немного холодной воды и вновь затащить в постель. Кэтрин была уверена, что никогда еще она не испытывала такого сильного желания, как в эту минуту.