Горец-дьявол

Сэндс Линси

Ответ последовал незамедлительно:

— Я вызвал бы его на бой. И убил бы негодяя.

— Так. — Она кивнула. — А как бы ты поступил после самоубийства Дженни? Когда Дарак изображал заботливого мужа?

— Я при всех разоблачил бы его, рассказав о том, что знаю. А потом вызвал бы его на бой. И убил бы негодяя.

Эвелинда прикусила губу, пытаясь удержаться от улыбки. Картина ясна. Очевидно, Каллен раз и

навсегда определился со своим отношением к поступкам дяди и в любом случае «убил бы негодяя». Эвелинда мысленно согласилась с такой линией поведения и продолжила разговор:

— Фергус поступил по-иному. Он устроил все таким образом, чтобы Бидди узнала о том, что сотворил ее муж, и сама разоблачила его перед людьми. А когда она выстрелила в Дарака, но не убила его, Фергус довел дело до конца. Но не ради нее. Вовсе нет — она изо всех сил старалась спасти мужа. Фергус сделал это для себя, рассчитывая потом без помех добиться от нее взаимности. Он оправдывал свои действия любовью к Бидди... и нимало не заботился о том, как она будет мучиться, обвиняя себя в смерти мужа. И Лиама с Маленькой Мэгги он убил не ради Бидди. Разве твой отец не поверил бы, если бы Фергус признался в том, что убил Дарака, когда тот пошел на поправку? У тебя же не возникло сомнений, правда? — Эвелинда подождала, пока он кивнет, и пожала плечами: — И твой отец наверняка поверил бы. Но Фергус не признался. Зачем подвергать себя опасности? Куда проще снова убить «для Бидди». И напоследок поведать ей об этом... чтобы она до конца дней винила себя еще и в гибели Лиама и Маленькой Мэгги, — неприязненно добавила она и покачала головой: — Это не любовь, Каллен. Фергус говорил о любви, но его поступки противоречили его словам. А ты... — мягко произнесла Эвелинда, поднимая руку и прижимая ладонь к его щеке. — Ты почти не говорил со мной, но твои поступки рассказали мне о том, кто ты и какой ты. Они дышали благородством, и я полюбила тебя. — Она слегка улыбнулась и добавила: — Как только разобралась в твоих поступках, так сразу и полюбила.

Он крепко обнял ее, а потом наклонился и поцеловал. Этот поцелуй — нежный и ласковый вначале — постепенно становился все более страстным и длился, пока у них хватало дыхания.

— Я люблю тебя, Эвелинда, — с чувством повторил Каллен и принялся распускать шнуровку на ее платье. — Когда я ехал в д'Омсбери, чтобы жениться на тебе, я надеялся только

на то, что ты окажешься женщиной, с которой можно будет просто спокойно жить. Но нашел нечто большее. Ты понравилась мне с первого взгляда. И нравилась все больше и больше с каждой минутой, которую мы проводили вместе. Я никогда не встречал таких женщин, как ты.

— Ты мне тоже понравился, — тихо сказала Эвелинда, когда он замолчал, сосредоточившись на том, чтобы освободить ее плечи от платья. — Хотя мне повезло, и я знала таких же прекрасных мужчин, как ты. — Он оцепенел, и она, широко улыбнувшись, добавила: — Ты очень похож на моего отца. И на брата... если он не изменился за это время. Я счастлива, что ты похож на них. Большая честь быть женой такого человека.

Каллен с облегчением вздохнул, но потом в его глазах снова промелькнуло беспокойство, и Эвелинда с любопытством спросила:

— Что такое?

— Есть еще кое-что, о чем я забыл рассказать тебе.

Она заинтересованно подняла брови.

— Пришло письмо от твоего брата, — объявил он. — Александр едет к нам в гости.

Эвелинда радостно улыбнулась, чувствуя себя совершенно счастливой. Однако Каллен, кажется, не разделял ее счастья, и она встревожилась.

— Тебе не хочется, чтобы он приезжал? Ты же говорил, что я могу пригласить его, — напомнила она.

— Да, и меня расстраивает вовсе не его приезд. Просто я должен был сказать тебе об этом несколько дней назад, как только получил письмо, — ответил он и пообещал: — Я больше не буду забывать о таких вещах. Я буду разговаривать с тобой и расскажу тебе все, что ты пожелаешь обо мне узнать. Я расскажу тебе о своем детстве, об отце, о матери — обо всем, что ты захочешь услышать. — Он позволил ее сорочке опуститься на пол. — Я расскажу тебе про свою первую охоту, свою первую жену, свою...

— Муж мой, — перебила Эвелинда, чувствуя, как его руки скользят по его телу.

— Да? — откликнулся он, останавливая движения своих рук.

— Расскажи попозже, — прошептала она и, тесно прижавшись к нему, обвила его шею руками, принуждая наклониться.

— Да, жена, — вздохнул он, и их губы слились в поцелуе.