Горец-защитник
Шрифт:
Он улыбнулся, когда Илзбет обняла его, расцеловала в щеки и выскочила из зала, потом взглянул на жену.
— Я была права.
— Да, ты была права. И я позволю тебе торжествовать, но совсем недолго. А потом нам придется найти способ вбить толику здравого смысла в голову этого парня.
— Сейчас он по ней тоскует. Пусть же тоска совершит чудо.
Глава 19
— Думаю, теперь здесь все идет, как, надо, — сказал Рори, подходя
Саймон закатил глаза, прекрасно зная, что сейчас последует разговор об Илзбет.
— Да, мы переживем суровую зиму.
— Все еще боишься сойти с ума?
— Нет. Чем больше времени проходит с тех пор, как я видел обезумевшего Генри, тем быстрее уходит страх. И я живу с братьями! В нас нет порока, я вижу это ясно. И в отце тоже не было. То есть отец был обычная скотина. — Саймон усмехнулся, когда Рори засмеялся. — Нет, я больше не думаю, что во мне таится безумие. И бешенство прошло, — добавил он.
— Какое бешенство?
— Почти неконтролируемый гнев, который меня охватывал каждый раз, когда Генри проделывал очередную мерзость. Недавно я понял, что испытывал это чувство с ранней юности. Тогда я был слишком мал, чтобы сделать что-нибудь!
— Это был протест против несправедливости, которую творил Генри. Ты наделен особым чувством справедливости. Наверное, оно у тебя с рождения. Вот ты и негодовал, когда видел, как брат творит злодейство за злодейством.
— Да. Я тоже прихожу к такому выводу. Еще я вспомнил, что и пальцем не тронул Илзбет, несмотря на приступы ярости. Даже пытался заставить ее покинуть мое общество, так как боялся, что буду с ней груб.
— Итак? Ты собираешься ехать к ней?
— Я оскорбил ее, оставил на целых два долгих месяца. Не думаю, что она встретит меня с распростертыми объятиями.
— Конечно, она сердится. Я подозреваю, что тебе придется заслужить ее прощение. Она того стоит.
— Почему ты так в этом уверен? Ты встречался с ней лишь однажды.
— Мы просили ее рассказать о тебе. Каждое сказанное ею слово выдавало ее любовь к тебе, брат. Каждое слово! Всякий, кто слушал ее, понимал — ему лучше не подвергать сомнению твою честность или честь, иначе она вырвет ему язык. Вот за каким сокровищем я тебя посылаю. — Рори вдруг подмигнул и улыбнулся. — А еще она очень красивая молодая особа.
— Значит, ты думаешь, что она меня любит?
Рори возвел глаза к небу.
— Дорогой Боже, сделай так, чтобы я не уподобился дураку Саймону, когда встречу свою женщину! Да, остолоп ты этакий, я думаю, что она тебя любит. Нет, не думаю — уверен, что любит. Никаких сомнений!
— Что ж, тогда, пожалуй, мне нужно ехать к ней и просить ее простить меня за глупость.
И Саймон бросился вниз по ступеням.
Следуя за ним по пятам, Рори заметил:
— Вот мошенник! Ты давно решил ехать!
— Да. Когда я отходил ко сну прошлой ночью, до меня вдруг дошло, что я разрешаю собаке с котом спать на моей постели, потому что не могу больше оставаться там в одиночестве.
Не обращая внимания на смех Рори, Саймон отправился собирать все, что ему понадобится в путешествии
Саймон пытался любезно улыбаться Морэн, но ничего не помогало. Женщина смотрела на него с презрением. Вот уже две недели Саймон делал все, что в его силах, чтобы увидеть Илзбет, но она отказывалась его замечать. Отсылала назад письма и подарки, швырнула в стену цветы, прямо в вазе. Целила ему в голову, был уверен Саймон.
— Вы ошиблись с выбором, и это после того, как я вас предупредила! — сказала Морэн.
— Я только что закончил войну с собственным братом и доставил его королю для скорого суда и казни, как подобает изменнику, — возразил Саймон. — Я видел, что он сошел с ума, и не захотел подвергать Илзбет риску. Хотел ее защитить! Да, отчасти я верил, что болезнь таится в моей крови. А потом я услышал, как Генри с ледяным спокойствием рассказывает, как связал троих моих младших братьев, посадил их в дырявую лодку и пустил плавать по озеру. Или как он убил свою жену, да чуть не всех своих детей, девочек, которых ему рожали жены. Холодное, абсолютное безумие, внушающее мне ужас. Да, я испугался.
Взяв Саймона за руку, Морэн повела его в небольшой дом, в котором они с Тормандом жили, когда гостили у Армстронгов.
— Входите, отведайте моего меда. Как я слышала, на вас тут старательно не обращают внимания.
Сев за стол, Саймон провел рукой по волосам.
— Совершенно не обращают. Я уж и не знаю, что еще сделать, чтобы ей угодить.
— Да нет, она вас очень даже привечает. Даже не сомневайтесь.
— Но не так, как мне бы хотелось! Мне нужно поговорить с ней. Я пытался доверить бумаге то, что хотел бы ей сказать, но она не читает моих писем. Я даже детей не видел, — добавил он спокойно. Голос, однако, выдавал обиду на то, что дети тоже не захотели его повидать. — Но они по крайней мере оставили себе подарки, которые я им посылал.
— Дети подобреют к вам. Сейчас, как я подозреваю, они делают то, что велит им Илзбет.
— Что ж, я начинаю терять терпение.
— Значит, подожмете хвост и уберетесь назад в нору? — спросил Торманд, подходя к столу и целуя Морэн в макушку.
— Нет. Я ее украду и заставлю меня выслушать, — Саймон нахмурился, когда Морэн засмеялась так, что Торманду пришлось схватить ее стул, чтобы она не упала. — Что тут смешного?
— Ничего. Как раз это и следует сделать. — Морэн весело улыбнулась. — Дайте ей еще неделю, чтобы опомнилась, а потом утащите куда-нибудь в уединенное место. Да, это поможет.
— Значит, вот он где! Негодяй, совративший мою дочь!
Саймон медленно встал, чтобы встретиться с Кормаком Армстронгом. Для мужчины его возраста Кормак был по-прежнему крепок и силен, и Саймон задумался — сможет ли выдержать бой с этим человеком, если дойдет до драки? Потом он увидел в его глазах веселый огонек. Кормак тоже смеялся. Теперь Саймону пришла в голову другая мысль. Когда это он, человек, внушавший людям страх на посту ищейки короля, успел сделаться всеобщим посмешищем?
— По правде говоря, я ее не совращал. То есть дело было не совсем так, — начал он и смутился.