Горец

Тамоников Александр

– Ну, вот и все, Андрюха?

– Да! Вот и все! А жаль!

– Не навоевался?

– Не в этом дело, командир! Здесь все было понятно, а что ждет на «гражданке»? Как жить?

– Привыкнешь. Ты еще молодой. Это вот мне придется непросто. Хотя… дачка у меня есть. Не коттедж, но домик крепкий, а главное, на берегу озера. Буду рыбачить, грибы в лесу собирать. Пенсии хватит, нам с женой много не надо. А у тебя все впереди. Женишься, работу приличную найдешь, профессионалы везде нужны, детей нарожаете.

– Посмотрим! Пока это для меня так далеко.

– Завтра с утра забирай в штабе документы на отпуск и… вперед, в жизнь новую!

– Это точно, новую!

– Давай попрощаемся! Завтра может не получиться в суматохе.

– Давайте!

Офицеры обнялись.

Дементьев пошел на выход, Вербин же подозвал к себе Алешина, Орлова и Григорьева. Андрей вышел на крыльцо клуба. Посмотрел на небо. Оно было чистым, усеянным мириадами звезд. Прикурил сигарету. Подошли друзья, Алешин спросил:

– Ну что, по домам,

парни?

Григорьев сказал:

– Я в медпункт зайду!

Дементьев удивился:

– Чего там забыл?

– Не чего, а кого! Но это, ребята, извините, не ваше дело!

– Так что, у тебя подруга есть?

– Подруга?! Можно сказать и так. Ну ладно, до завтра?

– До завтра!

Алешин взглянул на Дементьева:

– Нет, ты понял, Андрюх? Вот когда все всплывает.

– И что в этом странного? Все мы люди, и у всех своя жизнь.

Орлов с Алешиным направились по аллее к военному городку. Григорьев – в сторону полкового медицинского пункта. Дементьев пошел в общежитие.

Спустя десять минут пришел Алешин. Андрей удивился:

– Ты? Чего явился? Если пить, то я не буду. Хватило выпитого в клубе.

– Подарок хочу тебе сделать. На память.

Дементьев удивился еще больше:

– Подарок? Да я и без подарка тебя не забуду.

– И все же!

Вадим достал из-под рубашки сверток. Протянул его Дементьеву:

– Держи! Вещь практичная, может пригодиться.

Дементьев развернул сверток и увидел пистолет «ПМ»:

– Ствол? Откуда?

– Из Кентума. Случайно под ноги попался, я и взял.

– Так у меня наградной есть.

– Наградной регистрировать надо, а этот темный, трофей. Обойма полная, я проверил.

– Да зачем он мне?

– Ну, хотя бы по воронам стрелять! Или воронам черным. Сейчас их, жирных, обнаглевших, на «гражданке» не меньше, чем боевиков в горах.

– А себе почему не оставил? Или у вас вороны не водятся?

Алешин улыбнулся:

– И для себя оставил один. Их в развалинах после налета «вертушек» много валялось. Бери. Не пригодится, все одно помнить будешь, что я тебе его подарил.

– Черт с тобой! От подарка отказываться не принято. Но тогда и ты возьми от меня…

Андрей расстегнул часы, протянул их другу:

– Держи! «Командирские». Всю службу со мной!

– Спасибо! Ну, я пошел! Завтра в штабе еще встретимся, там и попрощаемся!

– Давай!

Андрей, проводив друга, осмотрел подаренный пистолет, покачал головой и засунул его в боковой отсек дорожной сумки. Его, как и других спецназовцев, с их документами ни один милицейский патруль досматривать не станет.

Он принял душ и лег на кровать. Под мерное жужжание кондиционера теперь уже бывший командир разведывательно-штурмовой группы, капитан запаса Андрей Дементьев уснул. Это была последняя его ночь в офицерском общежитии военного гарнизона у поселка Джербет.

* * *

Лечо Кабадзе слышал, как переговаривались спецназовцы над ямой, куда он случайно провалился. И забился в самый угол ниши, между корнями, осыпав на себя часть земли, перед тем, как в яму спустили разведчика. Тот не заметил ничего, и Кабан облегченно вздохнул, когда бойца вытащили наверх. Звериное чутье подсказало ему, что опасность не миновала, и он остался на месте, осыпав на себя еще часть земли. Осыпав так, чтобы наверху не услышали. Сейчас его жизнь висела на волоске. Он в капкане, только этого не знают охотники. И чутье не обмануло его: в яму полетела граната, взрывом завалив Кабадзе и контузив его. Он потерял сознание, но крупные корни старых деревьев и слой земли приняли на себя осколки «РГД». Ни один из них не задел главаря банды. Очнулся Кабадзе через полчаса. Голова раскалывалась от боли, тело онемело. Но голосов врага он не слышал. Может, оттого, что в результате контузии потерял слух? Кабадзе с трудом высвободил руку, размял кисть. Немота начала отступать. Он печаткой, украшавшей безымянный палец, дважды ударил по корню. И услышал звук слабых ударов. Значит, со слухом все в порядке, и проклятых спецов рядом нет. Подумав, что второй раз взрывать яму не станут, он начал медленно снимать с себя землю. Резкая боль пронзила руку. Едва не вскрикнув, Кабан поднес ее к глазам. Увидел впившийся в ладонь рваный кусок металла. Осколок гранаты. Если б не земля, он разорвал бы живот. Вытащив осколок, не обращая внимания на кровотечение, продолжил работу. Осторожнее и медленнее. Да и куда ему было спешить? Русские, пока не прочешут весь район, где мог бы находиться главарь банды, не уйдут. Интересно, что они думают о его исчезновении? Наверняка просчитывают вариант, при котором ему удалось прорваться обратно к ущелью и пойти на восток. Других вариантов вырваться из окружения попросту не было. Значит, продолжают поиски. Освободившись от земли, Кабадзе пошевелил ногами, потянулся. Вроде ничего не задето, по крайней мере серьезно. Теперь надо ждать. Ждать, пока русские не уйдут из района. Что ж, ждать он умел. Долго. Вот если бы еще головная боль не доставала. Но с этим он ничего сделать не мог. Контузия есть контузия.

Кабадзе лежал в яме, потеряв счет времени, часы его разбились и остановились, он мог ориентироваться только по солнцу, но через небольшое отверстие пробивался лишь слабый свет. Наконец Кабан услышал рокот вертолетных двигателей. К русским прибыла либо помощь, либо машины для эвакуации.

Вскоре рокот усилился, затем начал постепенно стихать. «Вертушки» ушли от ущелья. Вопрос, захватили ли они с собой спецназовцев? Надо еще ждать. Он постарался не думать о боли, и та постепенно притупилась. Когда яма погрузилась в темноту, не было видно даже отверстия на общем темном фоне, Кабан решил, что настало время вылезать из этой ямы. Раскапывая руками землю, протискиваясь между кольями и удивляясь, как это он не налетел на них, Кабадзе постепенно поднялся к середине капкана. Обрушенные края создали внутренний холм. И когда он встал, то до отверстия мог дотянуться рукой. Но дотянуться не значило вылезти. Повернувшись, он задел что-то мягкое, извивающееся. С ужасом подумал – не дай бог змея. Но укуса не последовало, и он взглянул на то, что принял за пресмыкающееся. Увидел длинную тонкую ветвь корня. Она спускалась от отверстия. Кабадзе резко дернул за ветвь. Та выдержала рывок. И тогда, собравшись с силами, подтягиваясь по ветке и упираясь в обрушенные стены, он сумел подняться на поверхность. Откатившись от ямы на несколько метров, оказался в траве. Лежал на спине, видя перед собой кроны деревьев и между ними усеянное звездами небо. Хотелось пить, но идти к роднику не решился. Поднявшись, прячась за деревьями, он пошел на северо-восток. Ему надо было попасть в селение Хаба-Юрт, к Кериму. У кого останавливался Бекмураз, перед тем как прибыть в крепость. Значит, надо пройти более сорока километров. В его состоянии это почти сутки пути. Но идти надо. У Керима спутниковая связь, у него люди, машины, у него все, что нужно бывшему уже главарю банды. И Кабадзе пошел, делая привалы, припадая к чистым водам ручья. Голод не мучил его. Да, есть хотелось, но не настолько, чтобы ради еды забыть обо всем. Превозмогая усталость, Кабадзе прошел долгий путь по лесному массиву и вышел к виноградникам Хаба-Юрта в 21.30 вторника, 6 июня. Среди рядов посадок устроил последний привал. Надо было отдохнуть. Напрямую выходить к дому Керима нельзя. Русские могли вести отряд безголового в прямом и переносном смысле Бекмураза. А значит, зафиксировали его остановку у Керима Асанова, местного богача, по сути, хозяина селения, на которого работало все население аула. Зафиксировав, наверняка оставили наблюдение за домом Керима. Брать его не имело смысла, а вот контроль мог дать неплохие результаты. Приходил Бекмураз, придет другой полевой командир со своим отрядом. Хотя… после гибели Бекмураза русские могли и потерять интерес к нему. Или арестовать. Вот это будет настоящий удар. Если Керим выведен из игры, Кабану просто некуда будет идти. Границу не перейти, в Дагестан не добраться. А вызвать помощь нечем. Нужна спутниковая станция. Своя осталась у позиции вражеского пулеметчика, срезавшего верного помощника Вано Чадия, а «спутник» Керима при аресте последнего попадет в руки русских. Вытащить его отсюда может лишь один человек – Тимур Абадзе. Но с ним надо связаться. Он далеко. Впрочем, рано паниковать. Возможно, Керима просто держат под контролем. Из аула это невозможно, значит, пост русских должен быть рядом с селением и там, откуда хорошо просматривалась усадьба Асанова и все селение. А где такое место? На одной из высот с востока от Хаба-Юрта или на перевале. Наблюдение, если оно осуществляется, сориентировано на фиксировании появления в кишлаке крупных отрядов противника. За одиночными или мелкими, до трех-четырех человек, группами русский спецназ охотиться не станет. Мало ли народу сейчас бродит из селения в селение, в поисках работы, к родственникам, выбирая новые, более спокойные, подальше от границы с Грузией места жительства! Кто приезжает на машинах, кто приходит пешком. За всеми не уследишь. Другое дело, вооруженный отряд численностью в тридцать-сорок штыков. Это то, что и надо русским спецам. Уничтожать крупные подразделения боевиков, отстреливая полевых командиров, а мелкие разбегутся сами, побросав оружие и прекратив всякое сопротивление. На мелочь русским всей армии не хватит. Им нужна крупная рыба. Поэтому при условии, что Керима не тронули, особо опасаться наблюдателей не следует. Единственно, что нельзя, так это входить в селение ночью. Во-первых, сторожевые собаки могут порвать чужака в клочья, во-вторых, ночью даже одиночка привлечет внимание наблюдателей, тем более если одиночка пойдет к дому Керима. Подобное внимание Кабадзе совершенно ни к чему. А посему следует войти в селение до захода солнца, когда людей во дворах много и детей еще не уложили спать.

За соседним рядом высокого виноградника, где пролегала грунтовая дорога, послышался гул двигателя приближающегося автомобиля. Это было везение, шанс незамеченным попасть в кишлак, узнав до этого, на месте ли Керим или на него больше нельзя рассчитывать.

Кабадзе продрался сквозь заросли, перебравшись между натянутой проволокой к дороге. Увидел метрах в тридцати синюю старую «Ниву». Вышел на дорогу. Автомобиль резко затормозил и остановился перед Кабадзе. Водитель выскочил из машины:

– Эй, ты чего? Кто такой? Зачем здесь стоишь? Зачем под колеса лезешь?

Кабадзе подошел к жителю Хаба-Юрта, направив на того пистолет:

– Заткнись! Кто я, тебе знать не надо. И вопросы не задавай, лучше скажи, Керим в ауле?

– Керим? Да, да, вы знаете Керима, господин?

Кабадзе усмехнулся:

– Знаю ли я его? Гораздо лучше, чем ты можешь себе представить. Кстати, откуда так поздно возвращаешься?

– Так на пастбище ездил. Задержался. Машина заводиться не хотела, ремонтировал.