Горечь и мед
Шрифт:
– Конечно, мам, что тебе положить? – будто ничего не заметив ответил Фил.
– Передай мне горячее, дорогой.
Фил потянулся за тарелкой с мясом по-французски и картофелем. Он наложил горячее матери и предложил мне.
– Нет, спасибо. Я потом возьму. – ответила я, накалывая на вилку кусочки курицы из салата.
– Так, Ева, и кем же работает твой отец? – тон Ольги слегка изменился. Показалось, что я даже проследила нотки негатива.
– Он работает в банке. – проговорила я и положила в рот вилку с салатом.
– Зарабатывает так себе, наверное. – Она приподняла бокал, смотря на меня
– Мам. – отрезал Филипп и повернулся на меня, показывая взглядом: “Не обращай внимание”.
– Что? Я должна знать, что за семья у избранницы моего сына.
Я даже перестала жевать. Какая наглость.
– Он зарабатывает хорошо. Нам на все хватает. – твердо ответила я.
Напряжение за столом начало нарастать.
– Не воспринимай мои вопросы как что-то плохое, я просто хочу узнать тебя получше. – Ольга осушила бокал и протянула его Филу, чтобы он налил еще.
Я слегка улыбнулась и вернулась к еде. Находиться здесь мне расхотелось совершенно. Взглянула на часы на стене и начала считать, сколько осталось времени до нашего ухода к Вадиму. Еще примерно час. Фил пообещал матери побыть с ней до часа ночи. Сейчас всего двенадцать одиннадцать.
После Фил перетянул все внимание на себя и болтал с матерью о поступлении и школе. Он рассказывал, как готовится к ЕГЭ по английскому и баскетболе. Я не встречала в их разговор. Мне хватило того тона, с которым Ольга задавала вопросы о достатке моей семьи. Она намекала, что мы бедные?
Но внезапно Фил совершил ужасное: он встал и ушел в уборную. Я осталась одна за столом с его матерью. Ольга проводила его взглядом и, как только он скрылся за дверью ванной, обратилась ко мне:
– Скажу тебе честно, я ожидаю увидеть рядом с сыном человека с таким же статусом. – она наклонилась чуть ниже и понизила голос, чтобы Фил точно ничего не услышал. Будто я не расскажу ему обо всем при первой же возможности.– Его бывшая как раз была из наших кругов.
– Что вы имеете ввиду? Я не вашего круга? – оскорбилась я.
– Деньги, Ева. Таким девочкам как ты нужны деньги. А у нашей семьи они есть.
– Мне не нужны ни ваши деньги, ни Филиппа. – твердо сказала я. Есть перехотелось совершенно. Я даже не притронулась к тому, что лежало на моей тарелке.
– Я знаю таких девочек как ты. Не стоит обманывать, я взрослая и уже пожила. Многое в жизни видела. Я тебя просто предупреждаю, что если я увижу хоть одно поползновение в эту сторону, то ты о моем сыне можешь забыть. Точка.
– Я люблю вашего сына не за деньги, Ольга. – я привстала из-за стола, не желая больше находиться с этой женщиной.
– Любишь? Не смеши меня. Любви не существует. Уж я-то знаю.
– Спасибо за ужин.
Я вышла из гостиной, по случайности даже прихватив с собой белое полотенце, которое положила на колени за трапезой, и пошла в комнату Филиппа. Глаза резало от слез. Как она могла такое сказать? Чем я навела на себя такие подозрения? Хотелось сбежать из этой квартиры, но я не могла оставить Фила. Он-то здесь не при чем.
Я просидела минут пятнадцать в полном одиночестве. Через закрытую дверь слышала, как Филипп разговаривает с матерью. Она переходит на личности и называет меня бедной, а мой наряд похожим на девушку легкого поведения. Он, совершенно спокойным тоном, так свойственным
– Бери вещи. Пойдем. – говорит он, а сам достает спортивную сумку из недр шкафа и складывает в нее одежду. Он что, уходит из-за меня из дома?
Я не задавала вопросов. Делала, как он сказал. Я уже поняла, что Ольга совершенно мне не рада. Мы также без разговоров выходим из комнаты Фила в прихожую. Ольга даже не вышла попрощаться. Филипп достает мой пуховик из шкафа и помогает одеться. Сам надевает пальто и повязывает поверх шарф, что я подарила ему. В полном молчании мы вышли из квартиры. Филипп забрал у меня рюкзак и нес все сам. Я боялась задавать вопросы. Он выглядел очень злым.
Снег летел в лицо и бил по щекам. Я накинула капюшон на голову. Наплевать на прическу, главное не заболеть. Филипп не произносил ни слова. Я чувствовала, как от него исходит аура негатива и не хотела вмешиваться. Лишь взяла его за руку и слегка сжала, чтобы выказать поддержку. Фил принял ее и засунул наши руки в свой карман, как обычно. Из его рта то и дело вырывалось облачко пара. Я первый раз видела его злым.
Мы подошли к дому Вадима. Окна его квартиры светились разными цветами. Вечеринка уже в самом разгаре. Скучающей консьержке мы сообщили в какую квартиру идем, но она даже не повела бровью. Просто махнула рукой. Сколько таких, как мы, сегодня пришли и сказали ей такой же номер квартиры?
Вадим был уже пьян, когда открывал нам дверь.
– Филипп, братан, ты наконец-то пришел! – Вадим по-братски поздоровался с ним и похлопал по плечу. – И наша маленькая Ева тоже здесь, – он обнял и меня. – Проходите, все уже в полном умате.
– Держи, это тебе, – я вручила ему сверток с футболкой.
– Ева, как приятно! Не стоило, – Вадим разорвал оберточную бумагу и расправил футболку за плечи, – какая классная!
– С новым годом! – к нам подбежала Лика. На ней надет ярко-красный корсет с пушистым краем. Она полезла обниматься ко мне, чего я совсем не ожидала, что выдал мой озадаченный взгляд на Фила. Он пожал плечами. Но все равно обняла ее в ответ.
В квартире громко играла музыка. Барная стойка на кухне и стеклянный столик в гостиной заставлены бутылками с алкоголем, стаканами и закусками. Все принесли что-то из дома: на столе стояли тарелки из совершенно разных наборов с канапе, бутербродами и фруктами. Была даже тарелка с тарталетками с красной икрой. Пока я относила наши сумки в комнату Вадима, Филипп наливал себе виски. Я обошлась обычной колой. Мне не хотелось пить. Того бокала шампанского вместе с Ольгой вполне достаточно для моего организма. Фил болтал о чем-то с Вадимом и Андреем, а я отошла в сторонку, чтобы написать отцу праздничное поздравление. Точнее ответить на его и тети Жени. Они еще в двенадцать ноль одну написали мне. Слева от себя я заметила кучку девчонок. Они сидели на диване, облаченные в блестящие короткие платья, все как одна, и болтали, поглядывая иногда в мою сторону. Удивлением стало то, что среди них я увидела Лизу. В точно таком же наряде, как и у остальных. Все-таки не удержалась и перешла на темную сторону, подружка? Пусть обсуждают, что хотят. Поступок Лизы – худшее, что когда-либо делали со мной. А от меня вообще-то ушла мать. Я знаю, о чем говорю.