Горечь Пепла
Шрифт:
— Ладно, — прерывает наши мысли Дилан, — давайте выпьем за исполнение наших
самых заветных желаний.
— Интересно, — наклоняюсь к ней ближе, — какое же твое самое заветное желание?
Может быть, я в состоянии его осуществить... или уже осуществил? — поигрываю
бровями и быстро чмокаю ее в губы.
Дилан тихонько хихикает, и мы, приподнимая наши бокалы, отпиваем по глотку.
— Ох, простите меня, мне нужно срочно... припудрить носик, — произносит Дилан
и,
— Эй, так и шею можно свернуть, — шутит Джон, когда я откровенно провожаю ее
взглядом.
Я поворачиваюсь к нему.
— А теперь выкладывай все на чистоту, — даю понять, что из меня не стоит делать
идиота.
— Нечего выкладывать.
— Ладно, если не хочешь — не говори, я пойму. Но ты хотя бы знаешь, чем будешь
заниматься?
Джон вздыхает.
— Не стоит за меня переживать. Я большой мальчик, — потирает слегка небритый
подбородок, — я за тебя беспокоюсь, — тычет в меня напитком. — Как у тебя с Ди?
Вижу, что очень хорошо. И мне хочется надеяться, что это серьезно. С ее стороны я
спокоен, а вот с твоей — не совсем.
Я понимаю, о чем он — сегодняшнем признании Ди, и моей, в результате этого,
минутной слабохарактерной попытки исчезновения. Джон не дурак, и, слава Богу, в тот
момент не побежал за мной, не стал лезть в душу и что-то исправлять в моей башке. Я же
тоже взрослый мужик и в состоянии справиться со всем этим сам.
Пока раздумываю над ответом, Джон указывает на перстень с голубым камнем,
который я ношу на безымянном пальце левой руки.
— Смотрю, решил нацепить это барахло.
Не обращая внимания на его подколку, покручиваю кольцо большим пальцем.
Когда-то давно мама подарила нам с Джоном дедушкины перстни с камнями. Ему
по-старшинству перешел темный топаз, а мне достался аквамарин в цвет моих светлых
голубых глаз. Слагают легенды о силе и могуществе этих камней, и наши предки охотно
верили и передавали своим сыновьям из одного поколения в другое. Не могу сказать, как
долго это происходило, но сохранились эти драгоценности довольно неплохо.
Если верить словам моей матери, то аквамарин означает камень верности, и он способен
изменить чувства и мысли своего обладателя, наставить его на путь истинный и не
допустить места лжи и обмана в любовных делах.
«Да все это — хрень собачья!» — именно так я думал до сегодняшнего момента. Не
знаю, чем я руководствовался, когда, вспоминая детство и родителей, открыл мамину
шкатулку и увидел эти перстни. Словно что-то щелкнуло в моей голове, пока я доставал
свой аквамариновый камень и, крутя между пальцами, надел
— Скучали по мне? — присаживается на свое место Ди, целуя меня в щеку.
Погружаясь в свои мысли, я даже не заметил ее возвращения.
Широко улыбаюсь ей в ответ. Я так сильно хандрил без нее за свои отработанные
«сутки», что нет терпения ждать, когда мы вновь окажемся наедине.
Мы сидим в баре еще около часа, пока Джону не приходит какое-то очень важное
для него сообщение, а затем решаем с Ди рвануть на мотоцикле уже к так называемому
«нашему» озеру.
— Я прихватила пару тостов на тот случай, если ты голоден, — говорит Ди, пока мы
расстилаем на песке покрывало.
— Ты угадала, я голоден как никогда. Но не думаю, что сейчас подойдут твои тосты,
— нагло улыбаюсь. — Иди ко мне.
Присаживаюсь, беру ее руку и одним рывком тяну к себе. Она плюхается рядом со
мной, прижимаясь спиной к моей груди. Устраиваемся удобнее. Наши руки переплетены,
через футболку ощущаю тепло ее кожи и биение сердца, а мой нос утыкается в ее
макушку. Вдыхаю столь знакомый аромат и просто балдею.
Дилан охотно рассказывает о славном мальчугане Микки, и как он идет на поправку:
хорошо спит, кушает и потихоньку бегает к другим таким же детям, чтобы поиграть.
Последний раз я был у него пару дней назад, но уже успел соскучиться. Дилан говорит,
что для него появились опекуны, но кто они, пока сама еще не знает. Вся эта бумажная
чепуха и таинственность с опекунством просто выводит из себя. Черт. Если бы я только
мог, давно бы уже забрал этого пацана. Но мне не доверят. У меня нет семьи, имею
опасную для жизни должность и кучу прочего неподходящего для усыновления дерьма.
Поэтому остается только молиться и надеяться на лучшее для этого мальчика.
Болтая о Микки, Ди рассказывает всякие веселые моменты за время ее работы в
госпитале и тихонько посмеивается.
— Ты вел себя тогда, как полный мудак, — нежно поглаживает своим пальцем шрам
на моей руке.
Она о нашей первой встрече.
— С трудом припоминаю.
— «Не хочешь побыть моим доктором, малышка», — копирует меня хриплым и
низким голосом.
У нее едва получается. Но я хохочу. Теперь вспомнил.
— Тебе повезло, что я была еще с тобой мила.
— А то что? — сверкаю в нее взглядом.
— Не церемонясь, послала бы к чертовой матери, — выдыхает без раздумий.
— Так ты и послала, залепив при этом пощечину, выплевывая что-то там о герпесе,
— крепче прижимаю ее, и она тихонько хихикает. — А я-то просто поцеловал, когда