Горечь пепла
Шрифт:
– Не радуйтесь, что наказание не очень строгое. У них на уме что-то другое.
– Что? – хором произнесли несколько голосов.
– Не знаю. Но мысли нехорошие. Ночь, темно, болото. Наш светляк видно издали, и мы наказаны. Люди сэра Файерриса хорошо знают эти края. И знают, как сделать так, чтобы наказание не показалось легким. Подозреваю, что нас не просто так оставили без охраны и заставили отдать оружие.
– Мог свое и не отдавать, – буркнул Драмиррес. – Меч твой никто не сумеет забрать.
– Не сдать – это значит объявить себя бунтовщиком. А с такими у церкви особый
– Сложно это, – заметила Миллиндра. – Они могли нас убить прямо в школе, им бы ничего за это не было, сэр Файеррис тут почти бог.
– Им вовсе не нужна наша смерть, – уверенно возразил Трой. – Мы остались людьми после того, как нашу кровь запачкали пеплом, таких, как мы, они должны хоть немного ценить.
– Да мы так и так покойники, – возразил Драмиррес. – Не подохнем здесь, рано или поздно подохнем на землях Краймора. Мы для них уже не люди, мы даже жить на нормальной земле неспособны.
Трой не сдавался:
– Еще как способны, просто не в первое время. Они много на нас потратили, чтобы завезти так далеко. Далеко не все пережили плавание, им придется беречь оставшихся. Не знаю, какие у них на нас планы, но нам придется работать за себя и за тех, которые умерли в трюме. Что бы они сейчас для нас ни придумали, должен оставаться немаленький шанс добраться до ворот живыми, наша смерть не принесет никакой пользы, зато навредит церковникам. Так что просто копаем и ждем.
– Ты какой-то интересный… – протянул Драмиррес. – То умничаешь вовсю, то в бешенство приходишь в один миг. Никогда не думал, что бывают такие стертые. Обычно они туповатые и тихие, я и видел таких, и слышал о них. А ты и хитрый, и тупой одновременно.
– Если заявится стая трессингов, я не стану умничать. Я буду бить их по башке лопатой, как полагается тупому стертому.
– Я тоже. Мне не понравились рассказы сэра Транниллерса об их брачных периодах. И не понравилось то, как ловко они меня отделали на той пустоши. Спасибо, что живой ушел и ногу там не оставил, как некоторые. То, что сегодня говорил этот балабол Файеррис, мне тоже не понравилось. Ну их в северное пекло, этих тварей.
– Мало ты сегодня отжимался? – хмыкнула Миллиндра. – Многие согласятся, что сэр Файеррис балабол, но у него большие уши, может услышать даже здесь.
– Если вы не выдадите, он ничего не узнает. А вы точно не выдадите – вы те еще гады, но не доносчики.
– Но Трой, как настоящий командир, обязан о таком докладывать, – не унималась девушка.
– Наш Трой точно промолчит, а вы почти такие же психи, как он, раз помчались в драку вслед за ним.
– Тогда ты тоже псих, – заявил Айлеф. – Ты ведь тоже помчался.
– Не спорю, но я хотя бы сено не воровал.
– Вы достали уже меня с этим сеном! Все сено да сено, неужели больше не о чем поговорить?!
– Ну… Может, для разнообразия, начнем о соломе?
– Ты сволочь, Драм!
– Прости, Айлеф, но со своим сеном ты попал надолго, если не навсегда. Такое люди никогда не забудут, так что смирись.
– Как будто вас сюда просто так привезли.
– Нас всех за дело загребли, только командира непонятно за что. Трой, а тебе здесь не говорили,
– Нет.
– Стирают самых опасных, – уверенно заявил Храннек. – Вон, даже Айлефа не стерли, а он мало того что кровавый убийца, так еще и сено воровал.
– Вот ведь достали… – обреченно вздохнул Айлеф.
– Значит, Трой убил не одного. А может, и что-то похуже сотворил. Видели ту белобрысую, у которой ноги почти такие же длинные, как ходули Миллиндры?
– Тарайра – моя землячка, – ответил Айлеф.
– Да? Не знал, за харборку ее принял. А вы ведь чем-то с ней похожи.
– Ее в раннем детстве перевезли в Харбор. У нас в Квальдельбеке почти все белобрысые, черноволосых маловато.
– Да? – удивился Драмиррес. – Интересные у вас места, хотелось бы когда-нибудь туда попасть. Люблю светленьких девчонок. И не я один. Эта Тарайра, до того как сюда попасть, была продажной девкой. Не такой, как наша Айриция, а настоящей, прожженной. И она с дружками тоже убивала своих клиентов. То есть она заманивала, а дружки убивали. По общей хартии смертная казнь разрешается лишь с девятнадцати для женщин и восемнадцати для мужчин, а ей одного дня до девятнадцати не хватило, повезло так повезло. На их счету три десятка доказанных убийств, но ее не стерли, а Троя стерли. У нее, конечно, особо нечего стирать, но важен сам принцип. Значит, Трой побольше, чем ее шайка, людей убил.
– А может, он некромантией занимался, – предположил Айлеф.
– Некромантией занимаются маги, а магов среди нас точно нет.
– Я умею зажечь костер пальцем и останавливать кровь поднесением ладони, – откидывая в сторону очередную порцию торфа, произнесла Миллиндра.
– Ну ничего себе! – поразился Айлеф.
– Ты только сейчас это понял? Я ведь почти всех вас лечила с самого начала.
– Тогда почему тебя не забрали в маги? – с удивлением спросил Драмиррес.
– Со мной особая история… И вообще, дар у меня неразвивающийся. Какой толк от такой слабой магии? Я все равно что перегоревший маг, на серьезное дело не гожусь.
– Ну да, получается, что ты не настоящая магичка. Среди детей магов полно умеющих пальцами костер зажигать. И не только среди детей магов, такое у всех встречается. Даже светляк подвесить многие могут. Но на большее их уже не хватает, у них дар проявляется, но развиваться не может. А вот у некромантов он развивается. Их или убивают, или заставляют служить магическим гильдиям. Ну или на церковь работать – помогать выслеживать своих. Нет, наш Трой точно не из некромантов, их в рашмеры не посылают. Дальше торф совсем мокрый, может, пора заканчивать?
Трой, попробовав дно ямы лопатой, покачал головой:
– Воды еще нет.
– До утра натечет, тут ведь то еще болото, да и сверкает над морем, может разразиться гроза.
Айлеф тоже покачал головой:
– Драмиррес, так нельзя. Ты не знаешь, зачем нужна эта яма. Ее надо делать глубже, так приказано, за невыполнение могут наказать.
– А кстати, Трой, для чего мы это делаем? – Смуглолицый, спрашивая, прекратил копать. – В чем смысл этой ямы?
– Вы разве сами не догадались?