Горелом

Сергачева Юлия

— Условности, знаете ли… — Максимилиан Гбор обогнул лежащего Бугга, покосившись с брезгливым равнодушием, приблизился к краю трещины, попробовав носком ботинка сгущенный там мрак, как воду. Пересекать не стал, остановившись и знакомо запустив обе руки в карманы. — Я хотел выразить вам признательность за избавления от… э-э… этого. Я слышал, вы предпочитаете письменно… Кровью на стенах, или, скажем, зубилом по камню в главной зале Замка вас удовлетворит?

— Не надо крови, — торопливо отрекся Ян.

— И то верно, выцветает со временем…

Тогда в качестве благодарности хочу сообщить вам, что последняя из жертв этого безумца, дочь художника, выжила. И ее ребенок тоже.

— Рад за них, — пробормотал Ян, услышав, как прерывисто вздохнула рядом Амилия.

— Нет, — вздохнул разочарованно сыщик. — Кажется, вы не оценили терпкий вкус этой новости. Может, не хватило толики драматичности в голосе?.. Попытаюсь еще раз — мать и ее ребенок выжили. Даже после того, как вы рискнули посочувствовать им.

— Я не…

— Зачем вы поехали в «Три родника»? Только ли для того, чтобы не уступить шантажу Ужеедов?

Ян собирался запротестовать. Он даже открыл рот, надеясь, что нужные слова как-то сами собой слетят с языка, минуя смятенный разум. Но бездумным репликам явно не хотелось рождаться на свет. Призрак улыбнулся понимающе. Церемонно поклонился, махнул рукой, прощаясь, и вдруг сиганул прямо в расщелину, уйдя во мглу, как в омут. Без всплеска.

— Ага, — пробормотала слабым голосом Ева. — Привидение… То-то он бледноватым мне казался… Идемте отсюда, а? Пока еще кто-нибудь с благодарностями не заявился.

— Подождите!

И почему всякая сегодняшняя попытка покинуть Камнелазку обязательно сопровождается протестом? Когда Пьетр подал голос из угла, Ян даже вздрогнул, забыв о том, что тот все еще тоже здесь.

— Мне кажется, я знаю, как пройти в гробницу ведьмы, — Пьетр, крепко прижимал к себе успокоившуюся дочку. Лохматая Майя пыталась выбраться из объятий отца, но тот, похоже, окостенел.

От его слов Яну захотелось вздрогнуть еще раз.

— Знаешь?

— Я следил за ним, а он имел привычку болтать сам с собой вслух… Иногда, когда мы расставались после… В общем, однажды я хотел убить его и пошел следом, — Пьетр горько усмехнулся. — Только решимости мне не хватило, но я заметил, куда он спускается и слышал с кем он разговаривает… С мертвой ведьмой. Это туда, — он указал в разлом.

Они переглянулись. Трещина ухмылялась беззубо, но пакостно. Гранитные осыпи в ее глубине выглядели непредсказуемыми. Соваться туда не было ни сил, ни желания.

— С другой стороны, вряд ли мы когда-нибудь сюда вернемся, — озвучила Ева общие сомнения. — Хотите я быстренько спущусь и посмотрю, что там?

…Конечно, они, как обычно, не договорились.

Камни, камни, камни… Не так глубоко, сколько неудобно — все время приходится искать возможность поставить ногу. Гранитные глыбы, вставшие поперек и известняковая мелочь, сыплющаяся из-под ног, усложняли спуск. Нечто очень древнее встряхнуло фундамент башни вместе со скалой, изрядно перемолов. Странно,

что башня наверху устояла.

— Да нет тут ничего… — приглушенно ворчала Ева, ловко пробиравшаяся между завалами и изрядно обогнавшая остальных. — Эй, вы там скоро?

Ян обернулся к Амилии и обнаружил, что та не идет следом, а задержалась поодаль, чуть выше, опустилась на колени, и, подсвечивая фонариком, торопливо царапает серебряным кинжалом между камней.

— Что-то интересное?

— Да… — она распрямилась, держа в ладони нечто небольшое, тускло блестящее, с длинным ячеистым хвостом, забитым каменной пылью.

Амилия прижала фонарь подбородком и принялась увлеченно очищать находку.

— Что там?

— Это медальон, — она доверчиво протянула Яну кругляшок на цепочке.

Ян машинально взял. Ничего особенного, дешевое поцарапанное украшение, которое можно купить в любом сувенирном магазине.

— Потерял кто-то.

— Да… Мой отец.

Ян моргнул, чуть не выронив безделушку на камни.

— Это моего отца, — тихо повторила Амилия, забирая медальон. — Его подарила ему я, когда была маленькой. Я так и думала, что он обронил его здесь. Он не расставался с ним, а когда его нашли, то при нем ничего не было, кроме книги в сумке…

— Так вот, как она попала к тебе в руки.

— Его вещи вернули семье.

— Ты ради этого хотела сюда попасть?

— Я не пойду дальше, — решила серьезно Амилия. — Я нашла, что искала… — она хотела было продолжить, но запнулась, виновато глядя на Яна. Стояла она выше, чем он, так что впервые за все это время их глаза были на одном уровне. А фонарь подчеркивал даже малейшие оттенки эмоций на лице собеседника.

— Ты знаешь, что там внизу? — спросил Ян.

— Знаю. Отец говорил. Ян, не…

— Подожди, — теперь он смотрел на каменное крошево. Спуститься и… Все?

Ева уже возвращается, но Ян не слышал ее. Он должен посмотреть сам, даже если знает ответ… Он увидел его в глазах честной Амилии.

— Не ходи, — вдруг попросила Амилия. Рука ее дрогнула, будто она хотела прикоснуться к Яну, но не решилась. Стиснутый в ладони медальон застыл на полпути, качая металлическим хвостом.

…В крошечной воронке бьет из камней чистый родничок. Вода его такая ледяная, что прожигает до костей. Здесь очень темно и тесно. Только и можно, что опуститься на колени и зачерпнуть ладонями прозрачного холода.

У истины нет вкуса, только ледяная резь.

…Голоса становились все отчетливее, по мере того, как Ян поднимался обратно.

— …ничего? — спросил детский голосок. Майя, наконец, ожила настолько, что проявляла любопытство. — Можно и мне посмотреть?

Торопливо и невнятно откликнулся Пьетр. Вряд ли он поощрял затею дочери.

— Не переживай, там нет ничего интересного, — утешающее заметила Ева. — Только бьет ключ среди камней.

— Даже если что-то и было, то землетрясения все уничтожили, — добавила тихо Амилия.