Горгона и генерал

tapatunya

Так, офыркиваясь и отплевываясь, она и выпила оба бокала, не в силах противостоять его вежливым уговорам.

После чего с такой яростью вцепилась в его ладонь зубами, что он только глухо охнул.

— Дурак! — крикнула Гиацинта, едва не плача.

— Вы же хуже бродячей собаки, — разглядывая укус, пожаловался Трапп.

— Вы просто мерзкий, отвратительный… хрппп.

— Простите?

Но она только снова всхрапнула и тяжело привалилась к его груди.

— Эухения! — крикнул Трапп, укладывая

крепко спящую горгулью на свою перину. — Заварите чаю! Мы ждем гостей.

5

Сидя на заборе в лучах яркого солнца, опальный, но все еще великий генерал припомнил свой первый год в ссылке.

Тогда он каждое утро выходил к дороге и до рези в глазах вглядывался в даль, ожидая курьера. Но один день сменял другой, а щенок на троне не спешил посылать за Траппом.

Когда король Джон еще не был королем, а генерал Трапп еще не был генералом, они, в целом, неплохо ладили.

Джонни был слабым и болезненным ребенком, слишком робким и застенчивым, и Трапп частенько таскал его по всему дворцу на своих плечах.

Шумный, беспокойный и энергичный, он появлялся при дворе, принося с собой запах костров и лошадей. Горничные и фрейлины, собаки и дети — все следовали за ним по пятам, как за ярмарочным зазывалой, а маленький Джонни смеялся в голос и превращался в такого же непоседу, как и сам Трапп.

Отец не одобрял его стремления к воинской службе. Советник короля, мудрейший и хитроумный политик, он считал, что оружие — удел дураков. Умники воюют головой.

Иногда Траппу становилось интересно, какое занятие выбрал для себя его младший брат, Чарльз. Ему было пятнадцать, когда они виделись в последний раз.

Ни одного гостя, кроме деревенских жителей, за десять лет не появилось на этой дороге.

Траппа однажды как будто стерли ластиком, и никто: ни верные боевые друзья, ни родственники, ни любовницы — никто не написал за эти годы ни единого письма и не решился на визит.

Иногда Трапп брался за бумагу сам, но все его письма летели в камин.

А потом он перестал и пытаться их написать.

Стук копыт застал генерала врасплох.

Возможно, где-то в глубине души он надеялся, что живет на заколдованном острове, куда его друзья не могут найти дороги.

Но вот он, всадник в темном плаще, который мчался так быстро, что его лошадь была очень уставшей.

Еще чуть-чуть — и всадник загнал бы её.

Спрыгнув с забора, Трапп открыл ворота, позволяя гостю заехать во двор.

— До чего вы лошадь-то довели, — возмутился он, как только тот спешился.

Взяв животное под уздцы, он прошел с ним несколько кругов, потом принес ведро воды и только после этого повернулся к человеку.

— Кто вы такой? — спросил он.

Пшеничные пышные волосы, молодость и задор, пылкий взгляд

и пухлые, чувственные губы.

Брат или любовник?

— Шарль. Шарль Стетфилд.

— О, пасынок, — весело удивился генерал. — Я хорошо знал вашего отца. Маршал был великим человеком.

— А вы?..

— Трапп. Генерал Трапп, — юноша недоверчиво усмехнулся. — О, да бросьте вы!

— Любой дурак может назвать себя великим генералом. Я хочу видеть Гиацинту, — твердо сказал Стетфилд.

— Она примет вас чуть позже. Прихорашивается. Вы же знаете этих женщин. Подождите, я дам овса вашей лошади, а потом угощу и вас чем-нибудь.

— Я не понимаю, — растерянно сказал мальчишка, — вы что, тут живете?

— Конечно.

— А Гиацинта?

— И она тоже. Всё просто — это моя половина замка, а вон та — её. Эухения!

— Но вы не можете жить вместе, — совершенно сбитый с толку, Стетфилд следовал за Траппом и лошадью по пятам.

— Вы чертовски правы, юноша, — согласился с ним генерал. — Кто знает, что происходит в голове этого щенка, верно?

— Щенка? — непонимающе переспросил Стетфилд.

— Вы называете его королем Джоном.

— Как вы смеете! — вспыхнул гость.

— Очень даже смею. Джонни — неблагодарный щенок. Да и вы не умнее, раз последовали в ссылку за женщиной, которая пыталась убить будущую королеву.

— Это неправда.

— Что вы собираетесь делать, Шарль? Выкрасть свою драгоценную мачеху и скрываться с ней до скончания веков?

— Ну… — Стетфилд покраснел. — В общем, да.

— Отлично, — обрадовался генерал. — Забирайте её. Она дрыхнет в комнатке рядом с кухней.

— Дрыхнет? — потрясенно переспросил Стетфилд.

— С утра уже в стельку, — доверительно сообщил ему Трапп.

— Как?!

Однако к тому времени горничные успели привести горгону в чувство. Все еще очень сонная, она, слегка покачиваясь и опираясь на руки своих соучастниц, вышла в гостиную.

— Шарль, мой мальчик, — слабым голосом произнесла Гиацинта и, рыдая, упала ему на грудь.

Всерьез обеспокоенный тем, как бы во время этого представления с неё не облетели все мушки, Трапп аккуратно пристроил себя на какую-то козетку в углу и с интересом принялся наблюдать за происходящим.

— О, моя дорогая, — с величайшей нежностью произнес Стетфилд, — я спасу вас.

— Правда? — она подняла к нему светящееся надеждой лицо.

— Я увезу вас отсюда!

— Что? — гематома отпрянула. — Нет, Шарль, нет! — дрожащим голоском прошептала она. — Я не могу… Мне надо быть здесь, когда Его Величество пошлет за мной. Вы должны уговорить его, объяснить ему, что я не хотела никому причинить вреда. Рассказать, что мое сердце полно любви к Его Величеству!

Лицо Стетфилда потемнело.