Горит восток
Шрифт:
Пожалуйста. Песочная улица, угловой дом, что наискось от сапожника.
Фью! — присвистнул Лавутин. — Виноват. А новый?
Какой новый? Другого адреса я не знаю.
На Песочной нет уже его. Ходили. Алексей Антонович развел руками.
Не знаю. Нового адреса Семен Аристархович мне не сообщил.
А вы давно с ним виделись?
Вчера. Приходил с флюсом. И в кабинете посто-
ронних не было.
Теперь Лавутин развел руками. Как-то особенно густо окая, сказал:
"Хорошо. Тогда, пожалуй, и весь к вам разговор. Еще Плотников просил передать вам: придет сегодня ночью повидаться.
Он приехал уже? Буду очень, очень рад ему!
А у вас все спокойно?
Совершенно. Но на всякий случай я
Послышались шаги возвращающегося Ивана Герасимовича, Алексей Антонович торопливо отошел к столу.
Да, да, пожалуйста, одевайтесь, — сказал он Лаву-тину, — я вам сейчас выпишу рецепт. — И к Ивану Герасимовичу: — Вы оказались правы, действительно временами улавливаются глухие тоны.
Вот видите, — удовлетворенно проговорил фельдшер, — мое старческое ухо не обманулось. — И он продекламировал:
Я не знаю, что такое
Вдруг случплося со мной, — Сердце бьется ретивое…
Обратите внимание, на. какой слог падает ударение. Именно ретивое! Ретивое сердце и у нашего больного богатыря. А ключ, Алексей Антонович…
Простите, Иван Герасимович, но вот он.
14
Когда Савва пришел с работы домой, оказалось, что Филипп Петрович только заскочил от Селезневских, чтобы взять новую фуражку, был навеселе, краем уха выслушал дочь — просьбу, какую через нее передавал Савва, — и снова убежал. Сказал, что в мастерские не пойдет, а с кумом поедет на лошади кататься по городу.
Глубокими сумерками Савва с Порфирием, испетляв всю слободу и станционный поселок, прежде чем добраться до дома Вани Мезенцева, постучали чуть слышно в ставень, а потом в дверь. Их впустила Груня.
В комнате было темно. Из предосторожности хозяева заранее огня не зажигали.
Кого не хватает? — спросил Савва, переводя дух и впотьмах нащупывая себе место на лавке у стены.
Порфирия привел?
Здесь я, — откликнулся Порфирий.
Выходит, все собрались, — послышался из угла голос Кузьмы Прокопьевича. — Петр здесь, Лавутин, Пучкаев, а Севрюков с улицы охраняет. Тебя с Порфирием только ждали. А что, Филипп не придет?
Нет, — отозвался Савва, — загулял он на крестинах сегодня. Что поделаешь? И так долго крепился.
Ну что же, тогда начнем? — сказал Петр. — Можно, товарищ Плотников? Груня, зажигай огонь. Ваня, есть у тебя картишки? Давай разбросаем на случай, чтобы врасплох не застали.
Груня зажгла лампу, Ваня достал из ящика пухлую колоду, все уселись вокруг стола.
Лебедев встал — он любил говорить стоя: свободнее тогда звучала речь, слова можно было дополнить жестом.
Товарищи, я начну с коротенького вопроса, — сказал он, поблескивая веселыми черными глазами. — Однако с ответами прошу не спешить. Возможно, что правильный ответ мы получим только завтра. Итак, вопрос: где Буткин? А теперь кой в чем давайте разберемся. Как вы знаете, я член Иркутского комитета нашей партии, Буткин выполняет поручения Сибирского союзного комитета. Здесь он бывает часто просто в силу своих служебных обязанностей. Но эта сторона дела нас сейчас не интересует. Как агент Союзного комитета, он имеет здесь явочную квартиру. Только там могут встречаться с ним наши люди, не опасаясь провала. Об изменении адреса своей квартиры он должен был сообщить одному человеку, с которым я держу связь. На деле же оказалось — Буткин переменил квартиру, а о новой никто не знает. Может быть, это случайность, он не успел известить человека, с которым я связан? Проверено. Не так. Что я приеду сюда, Буткин знал, его известили. Он только не знал, в какой именно день я приеду. И, видимо, еще не знает, что я здесь. Назавтра он собирает массовку за городом, будет на ней выступать. А теперь не кажется ли вам, товарищи, что Буткин все
Похоже, — сказал Лавутин. — Я сам проверял.
И я не сомневаюсь в этом, — присоединился к Лаву-тину Петр.
Ну, а зачем бы ему все это? — нерешительно спросил Кузьма Прокопьевич.
Лебедев потрогал свою мягкую, небольшую, недавно еще отпущенную бородку. Внимательно посмотрел на огонек лампы.
Зачем? Вопрос законный. Разрешите тогда рассказать вам поподробнее и начать с истории.
Товарищи! Вот уже больше двух лет существует наш Сибирский союзный комитет. Крепнет наша партия. Провалы и разгромы отдельных рабочих кружков и групп, комитетов партии не останавливают роста революционных сил. Мы теряем товарищей, но на смену им приходят новые. Посаженные в тюрьмы не выходят из борьбы — они приобретают там закалку. Рабочее движение все ширится и ширится. Правда, создавалось много всяческих независимых кружков, которые то появлялись, то распадались. А у нас в Сибири таких неустойчивых кружков организовывалось, может быть, и больше даже, чем в других местах. Но в основе-то рабочего движения всегда были крепкие, марксистские кружки, такие, как ваш.
У нас народ надежный, хороший собрался, — сказал Лавутин.
Да. И такие кружки стали создаваться во всех городах. Потом появились и порайонные комитеты партии. Чувствуете, как наливаемся силой? Но каждый комитет стремился все же решать только узкие, свои, местные задачи. А ведь наша великая цель — революция, свержение самодержавия! Будучи разобщенными, можно достичь ее? Нет, нельзя! Нужно было сплотиться нам вокруг единого центра. И вот, товарищи, когда стала издаваться газета «Искра», стал складываться и такой центр. Не шиверский, не иркутский, не сибирский, а общерусский. Центр всех социал-демократических сил, всех рабочих России, всего народа! Вы все, товарищи, «Искру» читали и знаете, к чему она призывает рабочих.
«Искра»! — восхищенно сказал Ваня Мезенцев. — Она прямо огонь в жилы вливает!
Родная газета! — пробасил Лавутин. — Наша! Порфирий, подвигав по столу своими длинными руками, тихо сказал:
Верно. Я читал ее, думал: вот когда жизнь стал правильно видеть. А то все искал не там, где надо. Теперь знаю, куда идти.
Он ближе других сидел к Лебедеву. Тот положил ему руку на плечо, слегка склонился и как-то особенно дружески и тепло спросил:
А когда видишь ясный путь впереди, обратно, в ямы, в болото, в кусты, отступать не хочется?
Никогда не отступлю, — уверенно сказал Порфирий.
И отлично!.. Но мы отвлеклись, товарищи. Я продолжаю. — Лебедев вышел из-за стола, прошелся по избе, стал у стены, так что ему были видны лица всех присутствующих. — «Искра» опубликовала свой план общепартийной, следовательно, общерусской организации. Товарищ Ленин в своей книге «Что делать?» доказал необходимость строить всю революционную работу, подчиняя свои местные задачи общерусским задачам. Это поддержали и приняли как обязательное все сибирские порайонные партийные комитеты и наш центр — Сибирский союзный комитет. Я не считаю и не беру во внимание отдельные группы, — Лебедев пренебрежительно махнул рукой, — защитников экономизма, легального марксизма и всяких других…
Вроде буткинского кружка! — не вытерпел Савва.
Ну да. Словом, всех тех, кому не нравились организационные принципы построения нашей партии, выдвинутые «Искрой», товарищем Лениным. Подлинные революционные силы Сибири были и остались с «Искрой», с
Лениным. Я напомню вам «Письмо к товарищам» нашего Союзного комитета, которое вы этим летом все читали.
Знаем, помним, — сказал Лавутин. — Что должна делать каждая социал-демократическая организация в данный момент? — вот какой вопрос в нем был поставлен.