Горизонт
Шрифт:
Берри изучила его слегка осунувшееся лицо и понимающе кивнула.
— Право слово, да, это было бы как утопить корабль, который только что спустили на воду. Я просто промою пальцы и перевяжу их на ночь. Это всего ли маленькие порезы. К утру все будет в порядке.
Даг поймал взгляд Аркади:
— Понимаете теперь, почему он не будет закончен, пока я не пойму как сделать щит чем-то таким, что крестьянин мог бы снимать и надевать?
— Подумать об этом, конечно, стоит, — плечи Аркади поникли от усталости, как после срочного целительского вызова, но его медные глаза блестели от возбуждения.
—
— И впрямь, это кажется бесполезным, — пробормотала Нита.
— Не от Стражей Озера мы хотим защитить крестьян, — сказал Даг. «Или, по крайней мере, не только от них». — Хоть я и ожидаю, что могут быть интересные последствия. От Злых. Зловредных привидений.
Грусс поморщился. Еще один крестьянин, который толком не верит в угрозу, которую никогда не видел и о которой едва слышал — или не рвался бы так на север, понял Даг. Вио выглядела более встревоженной.
Зрелище закончилось, и отряд разошелся укладываться по своим одеялам.
Когда ночной ветерок вздыхал в деревьях, Даг обнял Фаун покрепче.
Она прижалась к нему под одеялом и сказала:
— Это было хорошо проделано, Даг.
— Разве что хорошо начато. До «проделано» мне видится еще долгий путь.
— М-м… — сказала она. — Но остановись и подумай о том, как далеко ты ушел в сравнении с этим же временем прошлого года.
Едва ли ему нужно было чувствовать ее клубящийся Дар, чтобы ощутить поток воспоминаний, волну напряжения, прошедшую по ее спине под его единственной рукой.
— Хм?..
— Как далеко ушли мы оба, — продолжила она тише. — В это время в прошлом году… Я уже сотворила свою глупейшую ошибку и как раз сбегала из дома в панике. Ну, точнее говоря, не в панике. В отчаянии, может быть.
Он позволил своим пальцам поискать напрягшиеся мускулы на ее спине и растер эти напрягшиеся струны. «Отчаяния больше не будет, Искорка. Если я буду в силах помешать этому.»
— А я… дай-ка подумать. Думаю, был в своем тысячном дозоре, до того, как курьер от Чато вызвал нас в Глассфордж. Я провел слишком много лет, запутавшись в единственном ночном кошмаре и изо всех сил избегая того, чтоб броситься в него и разделиться… и я по-настоящему устал от этого состояния ума. Я помню это.
В свою очередь ее тонкие маленькие пальчики изгнали плохие воспоминания из его мышц.
— А мог бы ты представить нас, здесь, сейчас? Мог бы представить такое мастерство, как делал сегодня вечером?
— Боги. Нет. И никакое другое мастерство. Даже в самых дичайших мечтах. Понимаешь, мои мечты, в основном, не были хорошими.
— Тогда продолжай в том же духе, — ее губы прижались в теплом поцелуе к его ключице, а затем их уголки приподнялись. — Я так понимаю, преимущество того, что ты мрачный парень — это что все твои сюрпризы оказываются радостными.
Он захихикал:
— Точно, Искорка.
Следующий день привел их к подножью второго перевала, где они пораньше остановились лагерем, чтоб выработать самый эффективный план понятия фургонов наверх. Даг надеялся, что, если подняться на рассвете, то весь отряд сможет оказаться
Эта долина, труднопроходимая и почти такая же безлюдная, как Пустошь, была последней, где земля приподнималась, как складки на одеяле великана; тропинка в своем начале привела бы их, ныряя вверх и вниз, в заселенные земли, приближаясь к долине Грейс. Даг ощущал странный холодок внутри при этой мысли.
«Искорка, я и наш малыш едут домой. Этот дом надо будет построить, вырезать его из незнакомой земли, и пусть даже для этого явно придется рубить деревья и корчевать пни.»
Обходя дозором ночной лагерь по периметру, Дага обеспокоило то, что за ним следом пошла Нита. Может быть, ему стоит разнообразить свои привычки; а иначе на него слишком легко устроить засаду. Он неохотно замедлил шаг и позволил ей догнать его, не тревожась о том, что спор о выборе направления вновь будет открыт.
— Прекрасная ночь, — заметила она.
— Ага. — Небо было усыпано звездами, а прохладная тьма источала зеленые ароматы весны, оживающей под песни жуков и лягушек.
— Знаешь, — она дотронулась до его рукава, и ее улыбка потеплела, — я приглашаю тебя пойти со мной.
Неужели ее вдохновила хитрость, примененная Сумах? Она что, думает соблазнить его и развернуть на юг? Что такое случилось со всеми этими прелестными молодыми девушками в этом году? «И где они все были, когда мне было двадцать два, и я мог сделать с этим что-то?» Удручающий ответ «еще не родились» оказался довольно неизбежным. Сначала Келла, теперь Нита… хотя, Келла едва ли этого желала. А вот предложение Ниты было более запутанным.
— Нита, как бы это ни было лестно для человека моего возраста, но знаешь ли, я связан узами, — он дотронулся пальцами до шнурка, обвивающего его левую руку повыше протеза, как бы случайно убирая свою правую руку из ее хватки.
Приглашающая улыбка Ниты не дрогнула:
— Она крестьянка. Она не узнает.
Не сможет прочитать изменений в его Даре, она имела в виду.
— Это не повод. — Ему нужно было пресечь это в зародыше резко и быстро, и, возможно, жестоко. «Прости меня, Каунео, за то, что использую воспоминания о тебе таким образом…» Но Каунео сама была командиром дозорных и поняла бы его. — Видимо, ты не понимаешь, так что я объясню. Только один раз. Я любил женщину-дозорную очень сильно…
— Ты сможешь снова.
— Нет. Никогда снова. Никогда, пока я еще дышу, я не обменяюсь сердцем с женщиной, по отношению к которой у меня была бы обязанность приказывать, причиняя ей вред.
— Ты говоришь о Волчьем Перевале, не так ли? Это была великая трагедия, но великая битва. — Сочувствие зажгло ее взгляд звездным светом.
— На самом деле, это была очень глупая битва. В течение двух недель после нее я был слишком слаб от потери крови, чтоб вставать, и у меня была куча времени, чтоб лежать там и думать о том, как можно было это сделать лучше. И одно я там понял — если бы я смог повторить все это, я бы пожертвовал целым отрядом, ее братьями и всем, без сожалений или угрызений совести. Это неподходящий выбор для командира отряда или капитана. Вот почему я больше никогда не брал на себя по собственной воле эти обязанности.