Горизонты безумия
Шрифт:
Внезапно он понял, что сделалось темнее. Оглянулся.
Шпиль «Хроноса» пропал. Дорога была пустынной. В окнах его нового дома горел свет.
– Нет... – Димка помотал пудовой головой, кинулся обратно, но, самым непостижимым образом, снова наткнулся на забор, словно находился с другой стороны, внутри окружности парка, откуда и начал путь!
Мысли окончательно запутались.
– Светка! – кричал Димка, преодолевая очередное препятствие, попутно, в душе, страшась одного: он никогда больше не увидит ребят из будущего! – Иринка! Вадик!.. Где вы?!
Он
Димка беззвучно взвыл, что есть мочи закусил нижнюю губу. Принялся скакать по суглинку, сбивая пятки в кровь. Странно, но такого отчаяния он ещё не испытывал. Даже когда разбился Олег. А от того на душе становилось ещё больше не по себе.
В кустах, у обочины, что-то прошуршало.
Димка замер.
– Иринка? – Он не знал, почему подумал о крохе. Наверное, потому что звук был тихим, еле уловимым, как будто в ночи дрожит испуганная девочка.
Но это был Разбойник. Кот выбежал на дорогу, принюхался и скользнул в сторону дома.
Димка безвольно поплёлся следом.
Входная дверь была не заперта. В комнатах разило спиртным. Димка тщательно вытер ноги и прошёл в гостиную.
Холмин сидел в углу, у коробок с вещами, и держался обеими руками за голову.
– Папа? – Димка споткнулся об оброненную посреди комнаты бутылку. – Ты пил?
Холмин усмехнулся. С трудом сфокусировал взгляд на сыне. Прохрипел:
– Марш в комнату, засранец. И чтобы носу не высовывал, пока не разрешу.
Димка попятился, не понимая, свидетелем он чего только что стал.
ГЛАВА 12. НЕБЫВАЛЫЙ РАССВЕТ
– Тсс...
Подорогин открыл глаза и уставился в лицо Грешника; товарищ склонился над его лежбищем – как-то иначе больничную койку Подорогин не называл.
– Что случилось?
– Не задавай лишних вопросов, – Грешник выпрямился. – Идём. Я хочу тебе кое-что показать.
– Посреди ночи?
– Это не важно. Именно тут – не важно.
– Что ты опять такое несёшь? – Подорогин взглянул на часы: без четверти пять. – До утра нельзя было подождать?
Грешник мотнул головой, направляясь прочь из корабельного лазарета.
Подорогин, кряхтя, поднялся. Гравитация в один «же» всё ещё казалась непосильной ношей. А ведь когда-то он, невзирая на неё, носился по улице, играл в футбол, прыгал с трамплина... И никогда ещё вес собственного тела не казался столь обременительным. До недавнего времени. До часа «ч». До времени «x».
В центральном коридоре тускло мерцал свет. Лампы в кожухах над головой казались живыми организмами – некими симбионтами пауков и светлячков. О первых складывались аналогии с тщательно завёрнутыми коконами паутины, внутри которых переваривается будущая пища. О вторых – белый свет, колышущийся в такт спонтанным движениям: туда-сюда,
«Всхлипы?»
Подорогин встал, как вкопанный; Грешник, видимо, почувствовал, обернулся.
– Мы – счастливчики. В смысле, легко отделались. Многих, даже если они выживут и вернутся на Землю, не узнают близкие.
– А ты веришь, что есть этот путь: путь назад? Разве может, пущенный по волнам кораблик приплыть к истокам реки?
Грешник странно засопел – так стараются скрыть чувства, когда не желают выдавать очевидного.
– Пути Господни неисповедимы. Будет так, какова на то воля Его. Хм... Ты только представь, как мы могли прогневить Его своим поступком.
Подорогин почувствовал спиной мурашки.
– То, что творится за переборками общего лазарета, выглядит пострашнее ада. Хотя и не может быть ничего на свете страшнее него, – Грешник помолчал. – Смотря на их муки, начинаешь как-то иначе воспринимать действительность. Что-то меняется здесь... – Грешник коснулся груди. – Точнее сжимается, словно в предчувствии кары. Мне кажется, это именно душа. Она страшится уготованной ей участи.
– Прекрати! – Подорогин подошёл к товарищу, встряхнул за плечи. – Идём. Ты хотел мне что-то показать.
Грешник глупо уставился перед собой – мысленно он явно пребывал где-то далеко, возможно именно там, в гиене огненной, поджариваясь на сковороде или ожидая того момента, когда вода в котле всё же закипит, а кожа на теле пойдёт болезненными волдырями.
Подорогин тряхнул головой: похоже, апатия Грешника перекинулась и на него.
– Ну же, – Подорогин напряг связки, радуясь тому, как звук собственного голоса возвращает к реальности, гоня религиозную тарабарщину прочь.
– Да-да, – быстро закивал Грешник. – Просто не по себе как-то, прости. Идём скорее, а то можем пропустить.
– Что – пропустить?
– Увидишь. Это происходит постоянно в одно и то же время. Если понятие «время» тут всё ещё имеет смысл...
Подорогин машинально вскинул руку с часами – стрелки шли ровно. Но вот тиканья слышно не было. Хотя... Это вроде как и не важно вовсе. Ведь за бортом, в вакууме, его тоже нет, однако данность ещё ничего не доказывает. Точнее не определяет, как факт. Да взять хоть те же релятивистские закономерности при движении на скоростях, близких к скорости света, – теория специальной относительности не пытается их оспорить, более того принимает, – время начинает течь медленнее, относительно земного, и дело тут вовсе не в чертовщине или мистификации. Дело в скорости. В пространстве-времени. Так устроена наша вселенная, и не человеку оспаривать действующие внутри неё законы. Человеку свойственно выживать. А может быть, просто верить в чудодейственное избавление, как то считает Грешник. Плыть по волнам судьбы.