Горизонты нашей мечты

Лотош Евгений

Чаша с остатками чая выпала из его рук, залив дорогой ковер, но юноша не обратил на нее никакого внимания. Остановившимся взглядом он смотрел прямо перед собой. Барон быстро поставил чашу с пуншем на столик, выбрался из своего кресла и наклонился над кадетом, ухватив его за плечи и как следует встряхнув.

— Смотри мне в глаза! — властно приказал он. — Ну? В глаза!

Кадет медленно сфокусировал на нем взгляд.

— Ты ни в чем не виноват, — жестко сказал барон. — Тебя обманули. Нас всех обманули и подставили. Если кто и виноват, то только я. Мне следовало предусмотреть возможность проверки. Понимаешь?

Юноша безжизненно кивнул. Похоже,

он находился в ступоре и не понимал, что ему говорят. Барон отвесил ему оплеуху — не слишком сильную, но чувствительную. Терабой дернулся и отпрянул.

— Пришел в себя? — поинтересовался барон, выпуская его и снова усаживаясь в свое кресло. — Теперь слушай. Ты не виноват в случившемся. Кто-то использовал нас с тобой в своих целях. Ты точно не можешь вспомнить лицо того "посыльного"?

— Никак нет, господин барон, — отрицательно покачал головой юноша. — Ой…

Похоже, он только что заметил опрокинутую на ковер чашу и залитые чаем штаны.

— Сидеть! — велел ему Сэйсота. — Слуги уберут. Ну что же, Терабой, мы с тобой получили очень неприятный урок. Я — что расслабляться нельзя никогда. Ты — что иногда можно сыграть на руку врагу, даже не подозревая о том. Надеюсь, мы оба сделаем с тобой выводы из случившегося.

— Но из-за меня погибли люди…

— Придворные хлыщи. Разряженные бесполезные куклы. Думаешь, кто-то заметил их смерть?

— А дама Тайра Одзёсан? Защитница Ее Высочества? Она тоже… кукла?

— Баронесса Тайра выполнила свой долг до конца. Каждый Защитник, каждый солдат понимает, что однажды ему может выпасть последний жребий. Возможно, однажды так же суждено пасть и тебе. Ее смерть — тяжкий удар, здесь ты прав. И мы должны отомстить за нее. Терабой, мне неприятно говорить такое, но твоя задача осложняется. Теперь тебе нужно не только следить за состоянием дел в Академии, но и выслеживать наших врагов.

— Я их найду! — сквозь зубы процедил кадет, и отблеск каминного огня мигнул на бирюзовом камне его кубирина, словно во время активации Атрибута. — Я их найду, и тогда я… я…

— Ничего им не сделаешь, — холодно отрезал барон. — Ты станешь сообщать мне о всех своих подозрениях, но сам не предпримешь ничего. Те, кто оказались способны на такой чудовищный обман, наверняка лишь часть большой и неведомой нам силы. Мы должны отследить весь заговор, прежде чем нанести свой удар. И если ты выкинешь глупость раньше времени, то только их спугнешь и все испортишь. Понял?

— Да, рыцарь барон, — Терабой словно обмяк. — Я понял. Я не стану совершать глупостей.

— До сих пор ты не давал повода подумать, что на них способен, — смягчил тон Сэйсота. — И не позволяй твоей ярости контролировать тебя. Ты подведешь не только себя, но и тех, кто на тебя полагается. Теперь вот что. Мы меняем тайник. На углу улиц Солнца и Речной — имение, обнесенное низкой кирпичной стеной. Если обойти его с восточной стороны, там есть укромный уголок, который со стороны не просматривается. Если приглядишься внимательно, сам найдешь, как в него попасть. В стене — кирпич, помеченный белым пятном известки. Он вынимается. За ним ниша. Складывай свои донесения туда. Письма, передаваемые тебе, станем помечать числом так: номер периода сложить с номером дня и разделить на два с округлением вниз. Если число в левом нижнем углу листа отсутствует или не соответствует дате в подписи, значит, инструкция фальшивая. Повтори.

— Левый нижний угол, число, полученное из даты суммой периода и дня и разделенное пополам с округлением вниз.

— Верно. И если

ты обнаружишь фальшивое письмо, бросай все и немедленно являйся ко мне. Нам придется прекратить твое использование в качестве наблюдателя. Все лучше, чем подвергать тебя опасности.

— Я не боюсь! — вскинул на него яростный взгляд кадет. — Я поклялся, что защищу Мейсару! Не только Мейсару, весь Север! Мы не имеем права проиграть в войне с Югом!

— У тебя есть обязательства перед Мейсарой. Если тебя убьют, ты не сможешь их выполнить. Не говоря уже о том, что я не смогу больше смотреть в глаза твоим родителям. Ты — наблюдатель, не более. Ты ценный источник, но не настолько ценный, чтобы без тебя нельзя было обойтись. Так что не вздумай рисковать. Это приказ.

— Так точно, — хмуро ответил Терабой.

— Хорошо. Теперь о твоих наблюдениях за Маем Куданно. Ты принес мне новый отчет?

— Рыцарь барон, — юноша опять съежился. — Я виноват. Я не справился. Он меня застукал на крыш башни, когда я наблюдал за Мировой Сферой.

— Май? Хм… несколько неожиданно. Но, думаю, ничего страшного. Вряд ли он понял, чем ты занимался.

— Он заметил мои записи.

— И как отреагировал?

— Никак. Но он может рассказать кому-нибудь…

— Неважно. Даже если тебя заставят рассказать, чем ты занимался, ты ответишь чистую правду: что ты изучаешь военную тактику и анализировал поведение патрулей Церкви. Здесь нет ничего предосудительного. Если все же кто-то начнет задавать неудобные вопросы, то я все-таки член попечительского совета. Я закрою тему. Сейчас меня больше интересует, что ты о нем думаешь. Примет ли он предложение графа Симы или нет, вот в чем вопрос.

— Я не знаю, рыцарь барон. Он… странный. Его понять невозможно. Он застукал меня на крыше, и я думал, что сейчас побежит госпоже Сиори рассказывать. А он вместо того начал меня рисовать учить.

— Вот как? — заинтересовался Сэйсота. — Он умеет рисовать?

Вместо ответа кадет залез за пазуху и вытащил изрядно помятый лист бумаги с карандашным наброском.

— Его? — переспросил барон, принимая рисунок. — О! У него явный талант, если я хоть что-нибудь понимаю в живописи. И рука поставлена. Знаешь что, если он хочет тебя учить, тебе следовало бы согласиться. Ты и свои навыки улучшишь, и к нему приглядеться сможешь.

— Так точно! — откликнулся Терабой.

— Я не приказываю, — поморщился барон. — Я совет даю. Не забывай, что ты не лазутчик в стане врага, и Май Куданно — не враг нам. Ты — ученик в одной из лучших школ страны. Ради своего графства ты обязан выучиться всему, чему сможешь. Рисование — тоже талант, который тебе пригодится. Но мы уклонились. Значит, он странный, вот как? Ты не видел его реакции на письмо?

— Одора сказала, что он назвал его "третьим", но при ней не прочитал. И от кого первые два, тоже не сказал. И вообще, она едва успела из его комнаты выскочить и изобразить, что подглядывает. Ее застукала та второкурсница, которую иномирянин называет "хозяюшкой". Оди еле отболталась.

— Мира Аттэй? Ну, ничего страшного. Еще что-то про Мая можешь сказать?

— Нет, — Терабой помотал головой. — Он все время где-то пропадает. Я несколько раз видел его выходящим из домов воспитателей — госпожи Сиори, Исуки, Грампы, из больнички, но куда он девается в промежутках, непонятно. На уроках он почти не присутствует, а ночами, говорят, спит как мертвый и ни на что не реагирует. У меня не нашлось возможности завязать с ним разговор. Только на башне… но я перепугался, как ребенок, и сбежал.