Горизонты оружия
Шрифт:
Ножен у двуручных мечей нет (хотя бывают «лезвийные футляры», не прикрепленные к поясу или портупее). В ножнах носили разве что бастарды — а их огромными не назовешь, особенно в ручищах барона Пампы. Впрочем, размер — вещь условная: большой бастард — под 1,5 м, маленький эспадон — немногим за 1,5 м. Рассчитанный на действия в тесноте строя очень своеобразный ландскнехтский двуручник — примерно такой же длины, порой и меньше (ландскнехт, конечно, мог и бастард либо эспадон использовать). Классический двуручный меч, позволяющий использовать все преимущества данного оружия, — это все же эспадон. Носят его «в голом виде» (иногда — с зачехленным клинком) справа на плече или слева под мышкой, придерживая большим пальцем за кольцо, о коем речь пойдет ниже. Из такого положения эспадон легко переходит в боевую позицию: правой рукой — под крестовину, а левая, плавным движением
Длина рукояти у него очень редко достигает полуметра и совсем уж редко превышает его, т. е. «рукоять лишь вполовину короче лезвия» — некоторый перебор. Впрочем, для хвата руки служит и клинок за крестовиной, где он притуплен, иногда даже обтянут кожей: это — рикассо, «пятка». Между ней и лезвиями — «усики» контргарда. Захватником контргард называть вряд ли стоит: парировать удар он помогал всегда, иногда сам предназначался для удара, на заклинивание вражеского клинка был рассчитан редко, на перелом его — практически никогда. Заклинивание оружия осуществляли, прежде всего, кольцеобразные ловушки возле крестовины (тоже не всегда: бывали и чисто защитные кольца — вот за них-то на марше и придерживали меч большим пальцем; а порой они и вовсе отсутствовали). Размах крестовины бывал и свыше 50 см, особенно часто — как раз у «коротких» эспадонов, где именно перекрестье становилось главной «смысловой частью» оружия, проводя и блокируя атаки, позволяя задействовать эфес.… Ну, об этом позже.
Таковы параметры эспадона. Другие типы, как правило, попроще — без контргарда, со слабо выраженным рикассо… Перекрестье, правда, почти всегда развитое и сложное, иногда снабженное почти шпажным набором защитных дужек. Если у двуручника оно действительно близко к крестовидной форме — то это оружие скорее не воина, а палача.
А как же проходит бой?
Прежде всего: двуручный меч есть оружие скорее колюще-полосующее, чем рубящее. Вращать его «по-вертолетному» приходится не часто, даже при схватке одного с несколькими — а вот делать обводки, досылать в длинном выпаде, резать врагу бок или запястье на этом досыле или на отдергивании… Рубящие удары относительно редки. Конечно, такой удар может рассечь неодоспешенного врага от макушки до аппендикса и ниже, может расколоть даже латный доспех, особенно по слабому месту — но дистанция и темп боя препятствуют их широкому применению. В XVI в. (расцвет эспадонного фехтования) эта дистанция такова, что, судя по ряду фехтовальных трактатов, при схождении двух умелых бойцов вертикальный удар мог достать лишь ступню ноги, если противник запоздал со сменой стойки, — а «игра ног» в этом фехтовании поистине виртуозна. Она вообще древнее клинковых защит — каковые, впрочем, эспадоном тоже берутся (и преодолеваются) виртуозно.
Кстати, о вертикальных ударах. Положения эспадона в руках были очень многообразны, но рубящий удар, как правило, наносился отвесно или почти строго в горизонтальной плоскости (поперечный). По-самурайски «от левого плеча к правому бедру» эспадоном, в общем, не рубили: у него иная механика движений, он много длиннее и тяжелее японской катаны. А вот боевой шпагой, кстати, рубили именно наискось (когда рубили: она все-таки и вправду больше предназначена для укола).
Уточним: это воздействие на противника, а не на его оружие. Прорубаясь сквозь копейную стену, древки пик воин с эспадоном кроит под углом. И вообще в смертельной круговерти общевойскового боя доля рубящих ударов возрастает — как и для любого оружия: в таких условиях вообще растет доля «неклассических» приемов. Во всех других ситуациях если мы и видим бойца в широкой стойке, высоко возносящего над собой эспадон, — то имеется в виду скорее не размашистый удар, а смена позиции или «длинная» защита.
Каково же место таких меченосцев в отрядной схватке?
Сколько-то их сосредоточено в глубине пеших построений — на случай, если враг прорвет ряды. Сопровождают они и командиров, являясь скорее не «стражей» (этот термин заставляет думать об оборонительной, церемониальной, а то и полицейской функции), а как бы отрядами коммандос. Ведь в тех условиях командир — не просто руководитель: с этой своей свитой он бросается в ключевые места схватки, развивая свой прорыв или ликвидируя вражеский…
Но главную работу двуручник проделывал не В рядах, а ПЕРЕД ними. Представьте: копьеносное построение, медленно разгоняясь для таранного натиска, трусцой бежит на аналогичного противника — а с флангов, иногда даже перед фронтом (!) рассыпным строем легконого бегут отборные воины в пехотных латах,
Итак, двуручный меч — оружие отрядное (хотя и на благородный поединок с ним выходят), оружие элитное. Как ни парадоксально такое сравнение, он — что-то вроде пулемета: один-два на взвод, несколько на роту, не всякому по силам, но без него не обойтись. Зачастую сражались им и рыцари, чаще все-таки неблагородные пехотинцы — но это были матерые, высокооплачиваемые профессионалы, которым и латы по средствам.
Впрочем, латы у них специфические. Поножи обычно без наголенников, шлем чаще всего без забрала (необходимо «широко смотреть»: и на врагов, и на свой строй, отслеживая маневр). Вместо наплечников часто — кольчужная пелерина особо плотного плетения. Насчет «неловкого отмахивания скованной доспехами рукой» — это, конечно, фантастика, но ЛОВКИМ оно бывает, когда латы «модельные», идеально пригнаны к фигуре. Ландскнехт такое мог себе позволить не всегда, потому плечевой пояс, где конструкция латного доспеха особенно сложна, порой защищал более архаичной броней.
Где еще хорош двуручник? При обороне укреплений (не штурме: на осадной лестнице с ним не управиться!). Собственно, от «осадных» мечей XIV в. он, видимо, родословную и ведет, окончательно сформировавшись к началу XV в. (а не к середине, как порой утверждается) и просуществовав как боевое оружие почти до конца XVII в. Фантасты временными рамками, конечно, не связаны; но все-таки двуручный меч даже в самом параллельном мире должен быть оружием «излета» классического средневековья. Оружием эпохи мощных доспехов, сложившихся школ фехтования, оформившейся как самостоятельная сила пехоты — и, пожалуй, отчасти размытых граней между «благородным» и «неблагородным» воинством…
Редко, но хорошо работают такие мечи и в корабельных боях: как при абордаже (корабельный борт все-таки не крепость, его штурмуют без осадных лестниц), так и при отражении оного. Вообще, в таких схватках порой очень желательно, чтобы на отряд приходилась пара-тройка воинов с мощным оружием длиной где-то в человеческий рост, которым можно рубить людей и корабельный такелаж, проводить зацепы и отталкивания, держать на расстоянии сразу нескольких «стандартно» вооруженных противников. Даже запорожцы, готовясь к рейдам, в ходе которых планировалась встреча с турецкими кораблями, норовили брать на борт своих чаек… нет, все же не эспадоны (может, не отказались бы, но почти неоткуда взять их и совсем неоткуда — специфические навыки эспадонного фехтования, столь отличные от традиций сабельного боя), но московские бердыши: Москва их для таких случаев охотно поставляла, даже когда у нее самой вроде бы был с Турцией мир.
В фантастике выбор таких «кораблей» (да и укреплений) расширен. На борту космического крейсера двуручник смотрится странно (хотя — джедаи?), но все-таки воздушные, сухопутные и пр. аналоги вполне можно найти. Дирижабли, песчаные или ледоходные буеры, боевые «сверхколесницы» со впряженным драконозавром или мамонтопотамом — мало ли…
Применим ли двуручный меч в конном бою? В схватке «пеший против всадника» — да (тоже важная сфера его деятельности), в любой другой ситуации — НЕТ!!! Ряд исследователей предполагал, что эспадон кавалеристы использовали как таранное копье: рукоять — под мышку, ладонь — на рикассо (контргард при этом защищает кисть руки), клинок — вперед. Аз, грешный, и сам развил эту тему в ряде публикаций 1990-х годов, основываясь на французских миниатюрах времен Людовика XIII. Но миниатюра, как известно, миниатюрна — всех деталей не различишь. После более полного анализа источников выяснилось: это не двуручный меч держат как копье, это копье размером с двуручный меч — поздний церемониально-тренировочный отпрыск рыцарского копья, выполненный в стиле барокко. Оставшиеся от копейного щитка изукрашенные «финтифлюшки» создают впечатление мечевого контргарда.