Горькая брусника
Шрифт:
На пороге квартиры стояла колоритная парочка. Маленького роста, круглый, как колобок, крепыш с совершенно лысой головой и высокий, похожий на гориллу, сутулый мужчина, заросший шерстью по самые глаза, с неправдоподобно длинными руками.
Идиотка! Открыла дверь, даже в глазок не удосужилась посмотреть. Сейчас прихлопнут, как муху, и пикнуть не успею.
Колобок, заметив испуг и недоумение на моем лице, показал красную корочку.
– Мы оперативники из Апшеронска, помогаем следователю проводить розыскные мероприятия. Хотим задать вам несколько
Я облегчённо вздохнула:
– Конечно, проходите.
Горилла пробурчал что-то невразумительное.
– Скажу, что знаю, – хрипло произнесла я и покашляла, прочищая горло. Потом отступила в сторону, пропуская их в квартиру.
– Чудесненько, – колобок потер пухлые ручки и прошел в квартиру. – Что говорила тебе сестра перед отъездом? – задал он первый вопрос, устраиваясь на диване в гостиной.
Горилла сел на стул у двери. Я постояла в дверном проеме и тоже решила присесть в кресло у окна.
– Вы бы хоть представились, господа полицейские.
– Извините, мадам. Меня зовут Антон Георгиевич, а его, – колобок махнул головой в сторону гориллы, – можно величать просто Дженибеком. Так что сказала Алёна?
– Сестра забежала на пять минут, чтобы поздравить меня с днём рождения. Вручила подарок, сказала: уезжает в Вереево за песенным материалом. Больше я её не видела.
Меня почему-то беспокоили незваные гости. В моем представлении следователи выглядят несколько иначе. Чтобы занять руки, я принялась обирать засохшие цветки с узамбарской фиалки и складывать их на подоконник.
– Как часто вы виделись с ней? – Толстяк поерзал на диване, короткие ножки не доставали до пола.
Я оглянулась на гориллу, и мне сильно не понравился его взгляд. Джанибек выглядел как человек, который, не задумываясь, зарежет собственную мать.
– Раз в три месяца не чаще. Алёна всё время занята. Я учусь, как вы уже знаете. Скажите, как продвигается расследование? Узнали, кто погубил сестру? – мой голос дрогнул, я судорожно сжала руки в замок.
– Пока нет. Ищем. Алёна говорила вам, откуда взяла деньги на покупку квартиры? – Антон Георгиевич впился взглядом змеи в мое лицо и сразу перестал смахивать на добродушного сказочного колобка.
Я удивилась вопросу.
– Она не делала из этого секрета. Сестра взяла ипотеку, что-то добавил её жених, часть собрала сама. Ансамбль стал неплохо зарабатывать, – пояснила я, глядя на удивлённое лицо толстяка.
Дженибек принялся разминать руки. Послышался характерный хруст пальцев. Я непроизвольно скривилась: терпеть этого не могу. Толстяк тоже сморщился, бросил сердитый взгляд в сторону напарника и задал мне следующий вопрос.
– С её женихом вы общались?
– Редко. И не горела желанием видеться чаще.
«Странные вопросы он задает, – подумала я. – Хотя откуда мне знать, какие вопросы задают следователи, ну или опера».
– Он вам не нравился, почему? – поинтересовался догадливый Антон Георгиевич.
– Мне не приятен такой тип мужчин. Наверно, у нас с сестрой
Горилле, видимо, надоело сидеть. Он поднялся и стал осматривать квартиру. Я забеспокоилась: ещё стащит что-нибудь, а мне потом отвечать перед хозяйкой. И стала следить за его руками, как бы чего не засунул в карман. Этот Дженибек не вызывал у меня доверия, странный какой-то.
– Экая вы. Не волнуйтесь, у вас ничего не пропадет, – с усмешкой сказал колобок, заметив мою тревогу.
– Извините, – смутилась я. – Квартира и вещи хозяйские.
Через двадцать минут они удалились, вручив мне визитку с номером телефона. Вдруг что-то вспомню. Неизвестно почему, но настроение у меня окончательно испортилось. Я верила и не верила в смерть сестры. Действительно, надежда умирает последней. А вдруг Алёна жива? В любом случае пора разыскать Вадима. Замкнула квартиру и спустилась во двор. На лавочке у подъезда сидел пожилой мужчина. При виде меня он поднялся.
– Зима Анастасия Дмитриевна?
– Она самая, а вы простите кто?
– Следователь Егор Петрович, – представился мужчина и показал удостоверение. Он засунул документ во внутренний карман пиджака темно-серого чуть мешковатого костюма. На меня пахнуло едва уловимым знакомым запахом лимона и кофе. Папа тоже любил этот одеколон. Я сама покупала ему «Кардинал» на день рождения.
– Как, ещё один? Или это были ваши сотрудники, и вы разминулись? – удивилась я.
– К вам кто-то приходил? – оживился мой собеседник. Его глаза заблестели азартом, как у гончей, почуявшей след.
Я молча подала визитку, оставленную мне колобком. Мужчина вызвал у меня доверие знакомым отцовским запахом и располагающим видом.
– Что за чушь! Кроме меня, и моих людей, конечно, никто дело вашей сестры не ведет. – Он переписал в блокнот данные с визитки. – Я приехал в Краснодар по своим делам и решил: почему бы заодно не пообщаться с вами. Адрес дал ваш отец.
– А вы не видели их? – Я показала на визитку.
Он покачал головой.
– Только что подошёл и присел на лавочку отдохнуть, а тут вы. Я вас узнал по фото. – Егор Петрович достал снимок и протянул мне.
На фотокарточке я и Алёна стояли во дворе нашего дома в станице Павловской. Это был тот редкий случай, когда мы разом приехали домой и папа решил запечатлеть дочерей на память.
Следователь предложил мне сесть на лавочку рядом с ним.
– Скажите, Настя, кто мог желать смерти вашей сестре? У неё были враги? – Мужчина повернулся ко мне, его серые глаза под тяжелыми набрякшими веками изучающе уставились на меня.
– Ну какие враги могут быть у веселой, красивой девушки. Бизнесом она не занималась. Пела в ансамбле и этим зарабатывала себе на жизнь. Вела корпоративы, дни рождения и другие праздники, – сказала я с возмущением, вспоминая ангельский вид сестры. Под его проницательным взглядом я чувствовала себя неуютно, и это беспокоило. – Разве не в Вереево нужно искать того, кто напал на Алёну? Папа говорил: её ударили по голове.