Горькая дольче вита
Шрифт:
– Милая, представь миску клубники и изобрази на лице радость! – попросил он. Настю перекосило еще сильнее. Егор заржал, как конь. Фотограф обессиленно вздохнул и опустил фотоаппарат. Егор продолжал хохотать, согнувшись в три погибели. Настя некоторое время смотрела на него, не сдержалась и тоже захохотала. Наверное, это было нервное. Фотограф всхлипнул и тоже захихикал, как девушка, прикрыв рукой рот. К всеобщему веселью присоединились друзья. Особенно радовался дядя Саша. Скакал по пляжу, как бешеная макака в истерическом припадке.
Они не
– Рад, что вы наконец развеселились! А у нас все готово. Сотрудник мэрии прибыл и музыкант. Можно начинать.
Смех мгновенно прекратился. Лица у всех стали такими серьезными, что Олег неловко откашлялся.
– Надеюсь, клятвы не забыли? – поинтересовался он, когда неловкая пауза затянулась.
– Клятвы? – охнула Настя. Егор тоже заволновался.
– Я дам вам шпаргалки, – подмигнул Олег и сделал рукой приглашающий жест.
Декорации для церемонии соорудили на небольшой возвышающейся скале. Белая арка, украшенная цветами и шелковыми лентами. Напротив – круглый стол, накрытый белоснежной скатертью, корзина с шампанским, бокалы. Рядом со столом с торжественными лицами замерли двое в костюмах. Один, лысоватый коренастый мужичок лет пятидесяти, – регистратор, как поняла Настя. Другой, молодой щуплый и длинноволосый, в руке держал саксофон – для музыкального сопровождения.
К арке тянулась бордовая ковровая дорожка. Олег подвел их к ней, выдал каждому красивую папку с напечатанным текстом и отдал последние инструкции.
– Музыка заиграет – идите к столику. Медленно и торжественно, чтобы фотограф мог запечатлеть этот судьбоносный момент вашей жизни. Потом сотрудник мэрии произнесет речь. Клятвы не обязательно дословно повторять. Можно своими словами сказать то, что считаете нужным. В общем, расслабьтесь и получайте удовольствие, – сказал он и испарился.
Заиграл саксофон. «Summertime» Джорджа Гершвина, отметила Настя, набросила на лицо фату, взяла Егора под руку и почувствовала, что мышцы его напряглись. Он смотрел куда-то вбок, на скалы.
– Егор, – позвала она и снова потянула за руку. Он повернулся и посмотрел на Настю с ужасом. – Что случилось? – спросила она.
– Она здесь, – прошептал он.
– Кто? Журналистка?
– Ханна… Она пришла и наблюдает за нами.
Настя обернулась и посмотрела вокруг.
– Здесь никого нет, Егор.
– Она была там, наверху! Она была там! Я видел! – повторял он как заведенный. Кажется, у «жениха» начиналась истерика, о которой предупреждал Карамзин.
– Какой ей смысл за нами наблюдать? – попыталась переубедить его Настя. – Ты же на ней женишься, а не на мне. В смысле, если она здесь, то зачем тут я? Логичнее поменяться местами, а не подглядывать за собственным бракосочетанием.
– Логичнее поменяться местами, – как эхо повторил Егор и так пронзительно посмотрел на Настю, что ей стало дурно. В голове у него явно случился «большой барабум». «Надо было все-таки дать ему успокоительное», –
Саксофон смолк.
– Ребята, будем жениться или как? – потерял терпение координатор. – Если вы не готовы, можем перенести церемонию. Расходы, правда, компенсировать я вам не смогу, но спокойствие, как говорится, дороже. Если есть сомнения – лучше не торопиться.
– Дайте нам минутку, – улыбнулась Натали и зашагала к ним, лицо ее было обеспокоено.
Она отвела Егора в сторону, зашептала что-то ему на ухо и живописно покрутила у виска. Егор на чем-то настаивал, но уже не так яростно. Натали успокаивающе похлопала его по плечу и вернула жениха в исходное положение. Выглядел он потерянным и уставшим.
– Этот день она выбрала. Девятое мая. Мы готовы, – сухо сказал он и взял Настю за руку. «Холодный, – отметила Настя, – как труп».
Олег дал знак саксофонисту. Снова заиграла музыка. Они ступили на ковровую дорожку. Защелкали вспышки фотоаппарата и мобильников. Снимал не только фотограф, но и друзья.
На друзей Егора Настя старалась не смотреть, сосредоточилась на регистраторе. Он воодушевленно читал что-то по-гречески и смотрел на них с теплотой, по-отечески. Олег переводил, но Настя слов не разбирала. Настал их черед произносить клятвы.
– Я призываю всех присутствующих здесь быть свидетелями того, что я, Егор, беру тебя… Беру тебя, Ханна, в законные жены…
– Клянусь любить тебя и разделять с тобой с этого дня…
– Моменты радости и печали…
– Богатство и бедность…
– Счастье и несчастье…
– Всю мою жизнь до тех пор, пока смерть не разлучит нас…
– Пока смерть не разлучит нас…
На последней фразе клятвы Настя снова выпала из действительности. В ушах как молот стучала фраза «Пока смерть не разлучит нас», мутило, и голова заполнилась липким туманом. Спасибо Натали за фату. Ее побледневшую физиономию никто не видел. Поскорее бы все закончилось. Поскорее… Иначе она хлопнется в обморок. Стараясь удержаться на ногах, она вцепилась в локоть Егора.
Регистратор протянул им фарфоровую тарелочку с двумя колечками. Вдруг выглянуло солнце, и кольца заблестели в его лучах. Егор взял ее за руку. Пальцы озябли, не слушались.
– Милая, пальчики расслабь, – процедил он, изловчился и надел ей колечко. Золотой ободок подошел по размеру, сел на пальчик как влитой.
Настя тоже потянулась к тарелочке. Надела кольцо на палец Егора, подняла на него глаза и вздрогнула. Он смотрел на нее с таким неподдельным ужасом, словно у Насти рога выросли. Да что же такое с ним творится? Состояние его явно ухудшалось с каждой минутой. Может, доктора вызвать? Хотя что его вызывать, если вот он, стоит рядом. Настя покосилась на Карамзина. Валентин таращился на них и был напряжен не меньше Егора. Натали изображала подобие улыбки и терзала ремешок сумочки. Дядя Саша явно еще не протрезвел. Он стоял поодаль, разглядывал окрестности и делал вид, что его здесь нет. Ну и свадебка!