Горькая звезда
Шрифт:
— Рассказывайте, — коротко бросил полковник разведчику, разглядывая черного зверя, и добавил: — Где вы ее взяли?
— В Зоне, на самой окраине, — доложил старший разведгруппы. — Мы только-только проскочили «горло», причем незамеченными, повезло. Припарковали машину в лощинке — по тем местам на колесах передвигаться рекомендуется не всегда и не везде, — огляделись, и нате вам: ползет. То есть не ползет даже, а бежит, причем шустро так, что твоя гончая. Нас увидела — и к нам со всех лап: пообщаться, значит, решила. Ну, мы ее встретили из всех стволов — не вызвала она у нас как-то ответного теплого чувства.
— И уложили?
— Никак нет, товарищ полковник. Попадать-то попадали — вот, смотрите (Алексей проследил за указующим жестом разведчика
Разведчик замолчал. Полковник тоже молчал, молчали его офицеры, молчали бойцы-ополченцы, собравшиеся возле машины. Но Алексей готов был поклясться, что все думают об одном и том же: «Что будет, если десяток — или сотня — таких „броненосных крокодилов“ появятся на улицах города?»
— В стрельбовой подвал ее, — распорядился полковник, — проверим ей шкуру разными боеприпасами: надо быть готовыми ко всему.
«Не было печали, черти накачали, — думал Алексей, помогая ополченцам волочить тяжелую тушу по ступенькам. — Нет, не зря командир отправляет разведчиков в Зону — кто его знает, что еще за твари могут оттуда явиться? До разрушенной АЭС не так и далеко, а нам ко всем прочим нашим заботам только нашествия мутантов не хватает. Здесь у нас все ясно-понятно, никакой мистики-фантастики, а Чернобыльская зона — это Зона темная».
С севера, со стороны Чернобыля, налетел порыв холодного ветра. И Алексею вдруг показалось, что это не ветер, а дыхание Неведомого, которое еще заявит о себе…
Неведомое заявило о себе той же ночью, когда Алексей стоял в карауле у одной из бойниц, в которые были превращены окна первого этажа здания бывшего торгового центра.
Он добросовестно следил за своим сектором обзора, борясь с накатывающей дремой — во время ночных бдений сон так и норовит подмять часовых и вахтенных своими мягкими лапами. Примыкавшая к зданию площадь была пуста и темна: уличные фонари в городе давным-давно потухли, а окна домов забыли, когда в них горели теплые живые огни. Однако привычному глазу парня хватало и мертвенного света луны, превратившего все вокруг в холодный фантастический пейзаж.
«Сюр… Не хватает только привидений», — подумал Алексей и в этот же миг увидел посередине площади небольшое светящееся пятно, слабо подрагивающее и медленно перемещавшееся.
Пятно не имело четких очертаний и больше всего напоминало растрепанный клочок тумана или дыма размером с человека. Вроде бы ничего особенного, но тут вдруг Алексей, щекой ощущавший дуновение ночного ветерка, сообразил: пятно это движется против ветра и, в отличие от обычной туманной дымки, отнюдь не собирается рассеиваться. Это открытие настолько поразило парня, что он минуты две завороженно следил за странным явлением, не делая никаких движений. «Так вот вы какие, реакторные призраки…».
Тем временем фантом, продолжая свое неспешное движение, достиг низа ступеней, ведущих в торговый центр, и замер, словно раздумывая, что же ему делать дальше. Алексей торопливо поднял автомат и прицелился в размытое туманное пятно.
— Не стреляй! — услышал он рядом тихий шепот.
Полуобернувшись, Алексей увидел незнакомого ополченца, с видимым интересом (и с опаской) наблюдавшего за привидением.
— Они не вредные, — все так же шепотом пояснил боец, — так, гуляют сами по себе и никого не трогают. Но лучше
Многоопытный ополченец замолчал, и они с Алексеем в четыре глаза стали следить за призрачным гостем. Мерцающее бледное пятно подрагивало у самого основания ступенек, не делая попыток подняться выше. Оно переливалось, меняя форму, и Алексею показалось, что он видит в этом клочке тумана то какого-то зверя, вставшего на дыбы, то ящерицу — ту самую, которую привезли днем разведчики, — то подобие человеческой фигуры. «Это что-то неземное», — подумал Алексей и удивился сам себе: с чего это вдруг такое пришло ему в голову? А потом призрак исчез — распался, бесследно растаял в воздухе.
— Ушел, — с облегчением произнес боец, нашаривая в кармане бушлата сигареты. — И слава богу, что ушел, а то, неровен час… Не буди лихо, пока оно тихо, так-то.
Остаток ночи прошел без приключений. На пустынной площади никто больше не появился — ни зверь, ни человек, ни тварь неведомая. Алексей контролировал свой сектор обзора добросовестно (сон словно рукой сняло) и даже не заметил, как начало светать.
Он никому не стал рассказывать об этой ночной встрече. Ничего нового к свидетельствам о чернобыльских призраках он добавить все равно не мог, а выслушивать ехидные замечания скептиков: «Может, ты заснул на посту, и тебе все это привиделось?», ему совсем не хотелось.
Время, спрессованное атомной катастрофой, шло быстро. Через неделю Алексей, как и говорил полковник, принял присягу, а уже через месяц начал выходить в город на задания в составе боевых поисковых групп. Обычно «курс молодого бойца» продолжался два месяца, но полковник делал исключения для тех, кто уже прошел школу выживания и умел держать в руках оружие: бойцов, несмотря на постоянный приток новобранцев, остро не хватало.
Республика планомерно расширяла контролируемую ею территорию, безжалостно изгоняя и уничтожая лутерские банды, не успевшие убраться или не пожелавшие сложить оружие, и подбирая все новых и новых людей, чудом выживших в радиоактивных бетонных джунглях и не присоединившихся к тысячам непохороненных мертвецов, оставшихся лежать на улицах огромного города. Во избежание эпидемий трупы надо было хоронить, следовало заботиться о снабжении, вывозя со складов все необходимое, и при этом приходилось постоянно быть начеку: лутеры не упускали случая укусить из-за угла, а стычки с патрулями ООН происходили почти ежедневно. И очень часто вылазки за продовольствием, горючим и боеприпасами превращались в настоящие уличные бои с применением тяжелого вооружения, вертолетов и бронетехники. Скорее всего тернопольские власти давно бы уже санкционировали широкомасштабную акцию по уничтожению «незаконной вооруженной структуры» (тем более что командование «гуманистов» очень прозрачно намекало на свою готовность к такому повороту событий), но их удерживала жесткая позиция России, заявившей, что она не потерпит геноцида остатков населения Киева, и так брошенного на произвол судьбы. Свидомиты вынуждены были смириться: их хозяев очень интересовали тайны Чернобыльской зоны, которую оцепили воинские части России и Белоруссии, — конфликт с ними из-за киевлян мог крайне осложнить доступ туда «независимых исследователей».
Разумеется, выходя в город, Алексей испытывал страх — опасность подстерегала ополченцев на каждом шагу, — но это был совсем не тот страх, который мучил его в пустых квартирах и подвалах в бытность его «вольным сталкером». Тогда он мог рассчитывать только на себя, а теперь рядом с ним были его товарищи, на которых он мог положиться и на чью помощь мог рассчитывать. Разница между военным формированием и лутерской бандой была огромной: мародеры бросали своих при первых признаках опасности, а из-за хабара резали друг другу глотки и вспарывали животы, тогда как ополченцы вытаскивали раненых товарищей из-под обстрела, рискуя при этом жизнью, а все ценное шло в общий котел.