Горький хлеб (Часть 4)
Шрифт:
– Ушли из села подушкинские крестьяне. Митрий Капуста намедни наведывался. Быть бы беде, да Афоня Шмоток уберег. Споил вином Митрия, а беглые в леса подались. Покуда там отсиживаются, - пояснил Семейка.
– Совсем, что ли, сошли?
– забеспокоился приказчик. Еще бы! Сколько денег на них ухлопал. Андрей Андреевич за такие убытки не помилует. Придется из своей кубышки князю деньги возвращать за недосмотр. Впросак попал с чужими мужиками.
– В бору спрятались, а ребятенки на селе остались, -
– Пошто Калистрату Егорычу не поклонился?
– сердито крикнул ему вслед Мокей, припомнив, как отстегал его кнутом Семейка на княжьей ниве.
Семейка, не оглядываясь, подошел к своему срубу и взялся за топор.
– Поучить бы надо нечестивца, Калистрат Егорыч. Без поклона отошел, вновь своеволить зачал.
– Потом, потом, Мокеюшка, - рассеянно вымолвил приказчик и добавил озабоченно: - От Капусты одним винцом не отделаешься... А холопы куда глядели? Пропустили Митьку в вотчину. Батогами, окаянных!
И впрямь после обедни вновь нагрянул из своей деревеньки Митрий Капуста с двумя дворовыми. Бледный, опухший, прискакал к приказчиковой избе, спрыгнул с коня и загромыхал пудовыми кулачищами в калитку.
Из оконца выглянул Мокей и тут же заспешил к Калистрату. Приказчик оробел. Дрожащими пальцами застегнул суконный кафтан, приказал:
– Прихвати с собой саблю да пистоль. В случае чего пали по супостату.
Как только Мокей открыл калитку, Митрий Флегонтыч ринулся во двор и, схватив Калистрата за ворот кафтана, свирепо закричал:
– Вор! Подавай мне мужиков, дьявол!
Мокей поспешно выхватил из-за кушака пистоль, надвинулся на Капусту.
– Не балуй. Стрелять зачну.
Митрий Флегонтыч отшвырнул от себя приказчика и, тяжело дыша, хватаясь рукой за грудь, опустился на крыльцо.
– Без ножа зарезал, дьявол. Ко мне хитрой лисой подъехал, а крестьян к себе переманил. У-у, злыдень!
– Знать ничего не знаю, сердешный. Ехал в монастырь с дарохранительницей к настоятелю да святым мощам поклониться. А до твоих людей мне и дела нет. Сами сюда переметнулись, батюшка.
– Врешь, дьявол. На пытке у мужиков дознаюсь, по чьему наговору они в бега подались, Сыщется твоя вина - самолично паршивую башку срублю. А потому отдавай моих крестьян добром.
– Да ты поостынь, сердешный. Мужиков твоих я и в глаза не видел. Нет их в вотчине. На вольные земли ушли, сказывают. А коли не веришь - пройдись по избам, Митрий Флегонтыч.
– Опять-таки брешешь. Упрятал до поры до времени. Ты хитер, но и у меня башка не для одной бороды красуется. Корысть твою насквозь вижу. Подавай мужиков. Я последний раз сказываю!
– снова закричал Капуста и потянулся к сабле.
Калистрат Егорыч испуганно втянул
Мокей заслонил собой приказчика и направил пистоль в грудь Капусты.
– Не замай мово господина, Капуста. Сам сгину, но и тебя лишу, страшно выпучив глаза, хрипло проронил челядинец.
– У-у, семя воровское!
– вздымая кулачищем над головой, выкрикнул Митрий Флегонтыч и, громко хлопнув калиткой, вышел на улицу. Холопам сказал:
– Айда по избам да баням. Чую, здесь беглый люд прячется.
Однако своих крестьян Митрий Флегонтыч в селе так и не обнаружил. И лишь в избе Исая Болотникова едва не произошла заминка. Когда Капуста с холопами вошел в избу, Болотников и Пахом Аверьянов сидели на лавке и чинили порвавшийся бредень, а возле них шумно гомонили с десяток чумазых, полуголых ребятишек.
Митрнй Флегонтыч одному из холопов приказал проверить конюшню и баню, а сам, пытливо взглянув на мужиков, приступил с расспросами.
– Говорите без утайки, где моих крестьян спрятали?
Исай отложил моток дратвы с колен, поднялся с лавки и немногословно ответил:
– Сеятелей твоих в вотчине нет, государь.
– Куда же они подевались, старик? Правду молвишь - полтину отвалю.
– Русь велика. От худого житья есть где укрыться. А полтину спрячь. Не к чему это...
– Воровское семя!
– зло проговорил Капуста и хлопнул дверью.
В избе остался дворовый лет тридцати, приземистый, светло-русый, в драной сермяге и лыковых лаптях. Подошел к одному мальчонке, подтолкнул его к светцу.
– Ты, Филька?
– Я, дяденька Гурьян, - улыбнувшись, отозвался малец.
– А тятенька твой Карпушка где?
Исай из-за спины холопа погрозил Фильке кулаком, но мальчонка не приметил этого и бойко выговорил:
– Тятенька вчера в избу к нам приходил. Полную шапку голубиных яиц приносил да сморчков. Эге-гей, как поснедали! А теперь тятька мой в лесу с мужиками сидит. Ух, как Капусту боится! А завтра сызнова заявится.
После этого селяне удрученно опустились на лавку. Все пропало. Не миновать теперь беды.
Гурьян, натянув на голову шапку, пошел к выходу. Обернулся в дверях. Дрогнула светло-каштановая борода в скупой улыбке.
– Не пужайтесь, православные. Нет худа без добра. Токмо сорванцов упредите, а то лишне наговорят. Так и быть умолчу. Сам-то все подумываю, как бы от Митрия сбежать. Ну, прощевайте.
Когда челядинец вышел из избы, мужики переглянулись и облегченно вздохнули.
– Ну, сразил ты нас, постреленок, - слегка шлепнув Фильку по затылку, промолвил Пахом Аверьянов.
– Отец-то смирный, а этот ишь какой шустрый. Хорошо еще дворовый праведным оказался.