Горький лимонад
Шрифт:
Вытащив свой телефон, я отправляю Танго сообщение, давая ему знать, что Саша у меня, но Лэндон все еще находится на свободе. Бог знает, где этот неудачник сейчас. Судя по всему, наверняка где-то скрывается.
— Мне жаль, — говорит Саша.
— Ты даже не представляла, что такое может произойти. Мы до сих пор не знаем, как он пробрался в дом. Этот парень знает, что делает, а это значит, что он опаснее, чем мы думали.
— За все те годы, что я провела с ним, он ни разу не произвел впечатления опасного. Как кто-то, кого ты
Я слегка сжимаю пальцами ее подбородок и заставляю посмотреть на меня.
— Ты не могла знать, — я не знаю, как это сказать, чтобы прозвучало менее обидно, так что просто ничего больше не говорю, но такие люди, как она, всю свою жизнь живут в пузыре и просто стараются не замечать негатива в других людях. Дружба с Кэли должна была повлиять на Сашу и сделать более подозрительный, но я знаю многих людей, которые думают, что с ними никогда не произойдет ничего подобного. — В этом мире много рехнувшихся людей.
— Я больше не хочу находиться рядом со всем этим, — тихо говорит она. — Не такой жизни я хочу.
— А ты хулиганка, знаешь это? — говорю я, обнимая ее за плечи, и присоединяюсь к ней на капоте автомобиля. — То, как ты отвязалась от Мэнни... это было просто чертовски разумно.
Саша резко выдыхает и убирает свои волосы за уши.
— Да.
— У меня идея, — говорю я ей.
Она смотрит на меня пытливым взглядом.
— Там, в нескольких километрах вниз по дороге, есть гостиница. Достаточно неплохая. Хочешь скрыться там сегодня вечером?
Она прикусывает нижнюю губу, и на ее лице появляется маленькая улыбка, настолько маленькая, что ее почти не заметно, но это дает мне надежду, что я двигаюсь в правильном направлении.
— У тебя жужжит телефон, — говорит она.
Я смотрю на экран и вижу три пропущенных сообщения. Одно от Танго, другое от Кэли, и третье от Бэмби. Она еще не знает, что я нашел Сашу, и у меня в тексте сообщения от нее ничего, кроме десяти знаков вопроса.
— Все очень волнуются за тебя, куколка. Даже Бэмби.
— Грета, — поправляет она меня.
— Не важно.
— Я хочу уехать из Техаса, — говорит Саша. Не уверен, что ожидал услышать это от нее, но и не могу сказать, что слишком удивлен. Особенно после того, что произошло сегодня.
— А как же Кэли и Танго? — я думал, что она никогда их не оставит.
— Не знаю. Я понимаю, что вся эта дрянь может следовать за мной, где бы я ни была, но Техас это все, что я знаю, и чувствую, что мне нужен новый старт. Я хочу стать кем-то другим.
— Не понимаю, — говорю я.
Она слегка улыбается и смотрит на меня.
— Я на пути к тому, чтобы стать чьей-то домохозяйкой. Это не то, чего я хочу.
— Туфли на каблуке, фартук и больше ничего под ним? Меня такое устраивает, —
Слегка шлепнув меня по щеке, она хихикает.
— Я серьезно.
Я не осмеливаюсь сказать ей, что я тоже.
— Ладно.
— Ты много рассказывал о Бостоне. Говорил, что женщины там стервознее и настойчивее, а окружающая среда полностью отличается от Техаса. Это все правда?
— Ну, да, там все совсем по-другому. Там холодно, повсюду эта белая фигня... и к концу дня она становится черной. Иногда желтой, если у тебя есть собака.
— Снег? — спрашивает она с иронической улыбкой.
— Да, снег.
— Я никогда не видела снега, — говорит она мне.
— Как это?
— Я прожила в Южном Техасе всю свою жизнь. И не слишком много путешествовала.
— Ну, это все объясняет.
Такое впечатление, что этот разговор между нами обречен на фиаско, но мне хочется тоже иметь право голоса.
— Я хочу отсюда уехать. Очень. Мне это просто необходимо. Ради себя, — звучит так, будто она сама все еще привыкает к этой идее.
Я повел бы себя как испуганный цыпленок, если бы прямо сейчас спросил о нас. Поэтому я не спрашиваю. Мы. Мы вместе меньше двух недель. Нет такого понятия как «мы». Сейчас идеальное время для Саши, чтобы собраться и уйти. У нее нет никаких обязательств. Она полировала машины в автомастерской вместо того, чтобы работать на своего вечно разъяренного отца, и сейчас я не могу придумать ни одной стоящей причины, почему она должна остаться. Ни одной причины, кроме меня.
— Тогда тебе стоит поехать, — говорю я ей. Но я действительно не хочу, чтобы ты уезжала.
Слабая улыбка появляется у нее на губах, и я хочу знать, что происходит в ее голове. Или это просто эмоциональный ответ на шок, который ей пришлось сегодня пережить? Если так, то все понятно, и, возможно, она передумает завтра утром.
Саша резко дергает своими руками воротник моей рубашки и прижимает меня к себе, целуя так чертовски сильно, почти причиняя боль. Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на боль в сердце, которою начинаю чувствовать. Она прижимается ко мне, и я точно знаю, что это значит, но чертовски сильно хочу, чтобы этот поцелуй не был прощальным.
— За что это? — спрашиваю я, когда она отстраняется.
— Ты изменил мою жизнь всего за несколько недель. Не уверена, что смогу когда-нибудь отблагодарить тебя за это, — значит, она все же прощается.
— Хочешь мою машину? Она все равно взята на прокат. Я улажу все вопросы с финансами, а у тебя будет автомобиль. Направляйся к восточному побережью. Делай то, что нужно, куколка.
Она вдыхает полные легкие воздуха и затем выдыхает.
— Я не могу взять твою машину, — говорит она. — Но... ты бы сделал это для меня?