Горький мед
Шрифт:
Тут Глэдис вздрогнула, словно получила пощечину, и ее устремленные на мужа глаза расширились от ужаса и негодования.
— А вот я рассчитываю на это, Дуг, — сказала она чуть дрожащим голосом. — И всегда рассчитывала. Иначе в нашем браке просто нет смысла. Я люблю тебя по-прежнему, и всегда любила, иначе почему бы я оставалась с тобой?
— Гм-м, приятно слышать, но, право же, пора тебе оставить твои безумные романтические иллюзии. Быть замужем за кем-то, равно как и быть женатым — самая прозаическая вещь на свете.
— Почему так? Почему это
— А я уверен, что Мэйбл просто распущенная дрянь и развратница. При чем тут какие-то надуманные промахи или ошибки Джеффа?
— Не будь так уверен! — отрезала Глэдис. — Твой Джефф просто глуп. И слеп в придачу.
— Нет уж, это твоя любимая Мэйбл глупа, если к пятидесяти годам все еще сохраняет детские представления о любви, браке и всем подобном. Это все чушь собачья, Глэдис! Ты не можешь этого не понимать!
Глэдис долго молчала, и только потом слегка кивнула. Она очень боялась, что если заговорит, то не выдержит и либо расплачется, либо встанет и уйдет. Все же ей удалось сдержаться, но ужин они заканчивали в молчании, лишь время от времени обмениваясь ничего не значащими фразами.
Вот так за один вечер Дуг умудрился разрушить все, во что она верила. Он уничтожил все ее представления о браке вообще и о ее собственной семье в частности. Но, самое главное, он с презрением отозвался о том, что она делала и что мечтала делать. Теперь Глэдис была для Дуга не возлюбленной и даже не женой, а кем-то, на кого он «мог положиться и доверить воспитание своих детей».
По дороге домой Глэдис думала только о том, не позвонить ли ей Раулю, чтобы принять его предложение. Но как бы сильно она ни сердилась на Дуга и каким бы глубоким ни было ее разочарование, она никогда бы не поступила так с детьми.
— Я прекрасно отдохнул, — заявил Дуглас, сворачивая на подъездную дорожку возле их дома. Глэдис вздрогнула. — Кроме того, я рад, что мы окончательно решили вопрос о твоей работе. Думаю, теперь ты понимаешь, что я по поводу всего этого думаю, и сама позвонишь Раулю, чтобы он навсегда оставил тебя в покое.
Он говорил так уверенно, словно ни секунды не сомневался в том, что достаточно ему высказать свое желание вслух, и Глэдис тотчас же его исполнит. Дуг даже не говорил, а вещал, и одно это вызывало в Глэдис глубокий внутренний протест. И еще страх. Она еще никогда не видела Дуга таким, но, с другой стороны, за все семнадцать лет брака Глэдис еще ни разу не обсуждала с ним столь принципиальных вопросов.
— Что ж, —
— Не глупи, — отозвался Дуг. — Мэйбл несет чушь, а ты ее слушаешь. Она еще не то выдумает, лишь бы оправдать свое поведение, которое становится по-настоящему вызывающим. Она сама это чувствует. Мэйбл нужны единомышленники и сочувствующие, и ты едва не стала одной из них. Я настоятельно прошу тебя, Глэдис, держаться подальше от этой женщины. Хорошему она тебя не научит — только собьет с толку.
Но не Мэйбл сбила ее с толку. Это Дуг заставил Глэдис утратить почву под ногами. Всего за несколько часов он наговорил ей такого, чего никакой Мэйбл не пришло бы в голову. В частности, она узнала — и Дуг заявил ей об этом с предельной откровенностью, — что он больше не любит ее и, возможно, никогда не любил. По его мнению, любовь существует только для дураков и детей.
— Каждому человеку необходимо рано или поздно стать взрослым, — невозмутимо добавил Дуг, отворяя дверцу машины. — Только твоя Мэйбл так и не выросла.
— Зато ты у нас слишком взрослый, — сказала Глэдис.
Ей очень хотелось побольнее уязвить его.
Впрочем, Дуглас снова ее не понял, как, похоже, не понимал все эти годы. Теперь она не знала, что думать, что чувствовать и — главное — как жить дальше.
— Мне понравилось в ресторане. А тебе? — спросил Дуг, когда они вошли в прихожую.
В доме было тихо, и Глэдис подумала, что из всех ее детей только Джессика, наверное, еще не спит. Час был действительно поздний.
— По-моему, еда была даже вкуснее, чем обычно, — как ни в чем не бывало продолжал Дуг, не замечая состояния Глэдис.
Она вдруг поняла, что он, как айсберг, потопивший «Титаник». Ледяная гора, бесшумно возникшая из тумана, бьет в бок несчастный пароход и величественно удаляется, даже не заметив, что произошло. С кем же это она прожила полжизни? Потонет ли ее корабль сейчас или несколько позднее, но ему не удержаться на плаву. Хотя можно и уступить Дугу, смирившись с ролью надежного и верного «товарища», на которого всегда можно положиться. Этого, во всяком случае, хотел Дуглас. Именно этого он от нее ждал и теперь, и всегда. Где были ее глаза? Ему не нужны были ее душа и сердце, которые теперь осиротели, лишившись главного, что поддерживало ее жизнь.
— Там действительно хорошо готовят. Спасибо, Дуг, — откликнулась она безжизненным, деревянным голосом и поднялась наверх, чтобы проведать детей. Джессика еще смотрела телевизор, и Глэдис посидела с ней минут десять. Остальные, как она правильно догадалась, давно спали, и, заглянув к каждому из них, Глэдис отправилась в свою спальню. Дуг как раз раздевался, но, услышав ее шаги, оглянулся через плечо. Глэдис стояла на пороге, и в ее неподвижной фигуре действительно было что-то странное.
— Все еще переживаешь из-за той чепухи, которую наболтала тебе Мэйбл? — спросил он.